…«…я так думаю, мы еще когда-нибудь на Пушкина молиться будем! То, что он делал, – пустяки по сравнению с тем, что мы сейчас творим. Только Пушкин, в отличие от нынешних, каялся, у него совесть была, душа болела, он умер, как настоящий христианин, врага простил, исповедался, причастился».
Судя по письмам Пушкина, его состояние в это время близко к безумию. Осенью 1824 года он пишет В.А. Жуковскому: «Спаси меня хоть крепостью, хоть Соловецким монастырем». Пушкин перед перспективой спиться. Хотя свою слабость, пропуская через поэзию, облагораживал: «…выпьем, добрая подружка бедной юности моей» – эти слова надо воспринимать буквально.
Ради спокойствия несчастного графа Воронцова (и вопреки желаниям графини Элизы) Пушкина отправляют в родовое имение матери в Псковскую губернию. Для начала под домашний надзор. Следить за сыном соглашается Сергей Львович Пушкин. По нынешним временам – дико.
Вообще сам повод ссылки – за безбожие – современному человеку воинствующе непонятен. Разве можно вбивать религиозность силой? Все это так. Однако Святое Провиденье действует сложнее, чем механизмы просвещенного общества. Пушкин был сослан в Михайловское (царем? Или Провидением -) за безбожие – и здесь навсегда и полностью от безбожия излечился.
Он ведь наведывался сюда неоднократно, и раньше, и позже. Но душевный переворот датируется именно годами ссылки.
Сначала буян чуть ли не дрался с отцом и искал одиночества; затем тосковал в одиночестве, мучительно (как бывает только в 25 лет) скучал по Элизе, захлебывался пеной возмущенного самолюбия. В черновике письма к Жуковскому есть строки: «Стыжусь, что доселе не имел духа исполнить пророческую весть, что разнеслась недавно обо мне, и еще не застрелился…» Это ноябрь 1824-го.
Вяземский отвечал ему словами, которые хорошо бы выбить золотом по граниту и выставить сей гранит на площади (можно на Болотной): «…попробуй плыть по воде, ты довольно боролся с течением. Душа должна быть тверда, но не хорошо ей щетиниться при каждой встрече. Смотри, чтобы твоя не смотрела в поросята… Не сам ли ты частью виноват в своем положении? Ты сажал цветы, не сообразуясь с климатом… Оппозиция у нас бесплодное и пустое ремесло во всех отношениях. Она не в цене у народа».
Покидал Михайловское в сентябре 1826-го совсем иной Пушкин. Автор великих и самых русских своих произведений. Признававшийся (на привычном французском): Je sens que mon ame s’ est tout-a-fait developpee, je puis creer. «Чувствую, что духовные силы мои достигли полного развития, я могу творить».