Он хромал, но, чувствовалось, испытывал внутренний подъём, оттого что добровольно, с оружием в руках выполнил гражданский долг и теперь никто – в первую очередь, собственная совесть – не обвинит его в том, что он отсиживался в тылу.
Правда, ему с Натальей Ильиничной всё равно предстояла эвакуация или, точнее сказать, служебная командировка: Павла Демьяныча отправляли руководить управлением торговли в один из городов Свердловской области.
– Я договорюсь, – сказал он Анне, – вы с Лизой тоже сможете туда поехать. Нужно будет только сдать квартиру домоуправлению. Тогда её оплата обойдётся вам в пятьдесят процентов. А иначе придётся платить все сто.
Ах, Павел Демьяныч! Во всех обстоятельствах его приверженность порядку была непоколебима!
Анна улыбнулась.
– Огромное вам спасибо, но мы остаёмся.
– Анечка, впереди зима, отопления, похоже, не будет, с электричеством перебои, – перечисляла Наталья Ильинична, – вы совсем одни в квартире…
– Всё-таки мы останемся, – мягко перебила её Аня. – Со дня на день начнутся занятия, мы с Лизой пойдём в школу. Проживём как-нибудь.
Она и раньше-то не могла никуда уехать, а теперь, когда не стало Клавдии Семёновны, и подавно, потому что, кто же расскажет Николаю о его матери, когда он однажды приедет домой?!
Хоть притаившиеся страхи и начали по ночам вылезать из своего подполья, она продолжала верить в его возвращение, задаваясь чисто практическими вопросами.
«Что делать, если это случится днём? – думала она. – Ведь днём в квартире никого нет!»
И Анна начала оставлять Николаю записку, в которой говорилось, где её найти и когда они с Лизой обычно возвращаются домой.
Но произошло это не днём, а поздним вечером, когда незадолго до комендантского часа в квартиру постучали.
– Кто там? – негромко, чтобы не разбудить Лизу, спросила она через дверь.
– Аня! Анечка! Это Николай!
Она так долго ждала его, что сбилась вдруг с радости на удивление: почему он стучит? у него же есть ключ!
Однако в следующую секунду Аня опомнилась: господи, какая я дура! – и распахнула дверь.
Он стоял в шинели и ремнях, смеющийся, любимый.
Николай переступил порог, она закинула ему руки за плечи и затихла, насылая мягкие струйки дыхания на его шею.
Они долго стояли так, потом прошли на кухню.
– Все уже спят? – спросил Николай, расстегивая ремень. – Надо бы маму разбудить.