Осознание того, что с ним творится неладное, исчезало всякий раз, когда он, впадая в некое звериное состояние, упивался женской плотью, жаром, по́том и чем-то ещё тёплым, матерински-утробным.
Но если время никак не влияло на его страсть, то Ирина начала охладевать к своему любовнику.
Реже и реже стала приводить она его в свой домик у реки, а однажды сказала:
– Всё, Федя! Потешились и хватит! У тебя вон – жена, дочка, я тоже семью хочу.
– Да я хоть сейчас всё брошу!
Ирина покачала головой, а когда взглянула, он не узнал её глаз: там больше не было никаких бездн, и были они просто тёмные, как орешки.
Может, другой и отрезвился бы, отступил, но Фёдор этого не сделал, а уподобился ребёнку, который ждёт, когда вернут ему отнятую игрушку.
Поначалу он был уверен, что Ирина одумается, потом запаниковал и начал её преследовать, а когда увидел, что она принимает ухаживания другого, окончательно потерял голову.
Тёмным августовским вечером он подкараулил её под тополем, что рос возле дома, и ударил ножом в грудь.
Она чуть слышно охнула и, осев на землю, упала навзничь. Лицо её оказалось в тени, и только виден был один глаз. Он смотрел на небо, и так же, как небо, смотрел безмолвно. По этому оку Фёдор понял, что убил.
«Так легко?! – удивился он. – Оказывается, так легко убить человека!»
Он не примерялся, но нож угодил ей в самое сердце.
Всё ещё не осознавая до конца совершённого, Фёдор направился к реке, сел на бревно, лежавшее у воды. Звёзды покалывали спину реки, и стояла рвущая душу тишина.
Он закричал дико, отчаянно:
– А-а-а…
И бросился бежать, куда глядели глаза.
Определить убийцу не составило труда.
Во-первых, многие, как выяснилось, знали об отношениях инженера и молоденькой кладовщицы, во-вторых, нашлись люди, видевшие Фёдора в тот вечер около дома Ирины. Но определённее всего указывало на убийцу то, что Фёдор исчез.
Через сутки к Анне пришёл участковый милиционер Багров, носивший совершенно неподходящее для человека, потёртого жизнью и явно не робевшего перед судьбой, звание младшего лейтенанта (правда, звёзд на его голубых петлицах было целых две, но Аня не разбиралась в милицейских чинах, да и до того ли ей было сейчас?). Пришёл как должностное лицо и как сосед – жил он этажом выше.
Сел за стол, посидел в задумчивости, постукивая толстыми, неуклюжими пальцами.