Горевала она по батюшке долго. Зимними вечерами, сидя за прялкой при свете лучины, вспоминала его добрые сказки. Глядя на матушку, превратившуюся в тень от горя, дала себе зарок не раскисать, трудиться и стать достойной дочерью.
Едва сошел снег на лесных тропинках, отправилась девушка в лес, искать первые грибы – сморчки, да строчки.
«Не боровики, но с такой весной никакие запасы лишними не будут, не известно, какое лето ждет».
Ольга слыла девушкой хозяйственной, умелой мастерицей, да красавицей. Вот только единственный парень, кто ей в супруги годился, не мил был ее сердцу. Но выбора не было, предстояло им будущей осенью свадьбу играть.
– Зато Фома работящий, – уговаривала она саму себя, осторожно ступая по жухлой траве. – Вон какие сапоги мастерит. Ну и что, что не семи пядей во лбу, зато тихий, спокойный, животинка вся к нему тянется. А то, что с быком Степаном его путают на лесных полянках, так и ничего, мужчина должен быть сильным, а краса у девиц есть.
Так, разговаривая сама с собой, Ольга забредала все дальше в лес. Вот уже и звуки деревенской жизни перестали долетать, только птички щебетали, заливались, греясь в весенних лучах.
– Ох, птички-невелички, звонкие голоса у вас, послушайте и мою песню.
И девушка запела чистым сильным голосом, скользя взглядом по едва высохшей земле в поисках грибов. Лукошко, которое она взяла с собой, наполнялось неохотно, заманивая зайти дальше. Но Ольга не замечала, что отошла довольно далеко от деревни. Не чувствовала она опасности, скрытой в лесу.
– Испить бы водицы, – мечтательно произнесла она.
И словно услыхав ее просьбу зажурчал вдали ручей. Девушка шла на звук и вскоре вышла к небольшой поляне, в центре которой бил из-под земли небольшой родник, образуя озерцо с прозрачной водой.
Заглянув в него, Ольга узрела свое отражение. Осунувшееся лицо, грустные глаза под пушистыми ресницами. Единственное украшение – румянец, что игриво разлился по щекам после ходьбы. Толстая русая коса спадала по тулупу. Стоило девушке наклониться к воде чуть ближе, как кончик волос коснулся поверхности, вызвав рябь.
– Да, Фоме-то ведь тоже не красавица достанется, а он не ропщет. И мне не гоже. Стерпится – слюбится…
Ольга тяжко вздохнула и зачерпнула горсть студеной воды.
– Какая сладкая! – воскликнула она. – Словно земляника жарким летом.