"Рэй, малыш," – она опустилась на корточки. Ее руки обняли меня. Запах тревоги усилился, смешанный с чем-то… виноватым? "Я скоро вернусь. Будешь умницей? Будешь ждать?"
"Вернусь". Я знал это слово. Оно значило, что ее Запах, уйдя, снова наполнит дом. Оно значило, что дверь откроется, и она войдет, пахнущая улицей, ветром, другими людьми, но под всем этим – ею. Главным Запахом. Я лизнул ее подбородок. Конечно, буду ждать. Ты же вернешься.
Но потом она встала. Подошла к Большой Преграде. Дверь. Мои уши насторожились. Сердце забилось чаще. Не сейчас! Солнечное пятно еще такое маленькое! Завтрак только начал перевариваться!
Щелчок замка. Скрип. Я бросился вперед, подскочил к щели, пытаясь просунуть нос. Улица! Миллион запахов! Шаги! Машины! Птицы! И… Она уходит!
"Аня!" – мой писк прозвучал отчаянно. "Аня! Я с тобой!" Я поцарапал лапой твердое дерево. Ничего. Дверь была непробиваемой стеной.
Тишина.
Не просто тишина. Пустота. Физическая. Воздух внезапно стал тяжелым и безвкусным. Я прижался ухом к двери. Ни шагов, ни дыхания. Только далекий гул Чужого Мира за стеной. Ее Запах таял с каждой секундой, вытесняемый пылью, деревом, запахом вчерашнего супа из кухни.
Она ушла. Одна.
Щенячий мозг взорвался паникой. Инстинкты кричали: Стая не уходит одна! Щенка не бросают! Опасность! Где тепло? Где голос? Где безопасные руки? Я отбежал от двери, закружился по прихожей. Коврик? Он пах Аней, но слабо. Диван? Высоко. Солнечное пятно? Оно вдруг стало холодным.
Скулеж вырвался из горла сам, высокий и дрожащий. Потом еще. И еще. Я звал ее. Звал Стаю. Звал Маму, братьев, теплую солому Гнезда. Ответом была только гулкая тишина квартиры. Страшные тени под стулом казались чужими глазами. Шорох вентилятора – шипением змеи. Мой собственный вой пугал меня еще больше.
Я забился в угол, за штору. Темно. Пахнет пылью и одиночеством. Я дрожал. Каждый мускул был натянут, как струна. Уши ловили каждый звук: скрип дома (он живой? злой?), гудение холодильника (чудовище?), грохот грузовика на улице (он сюда?!). Время растянулось. Солнечное пятно проползло по полу и исчезло. Холодно. Голодно? Нет. Страшно.
Она не вернется. Мысль ударила, как холодная вода. Забыла. Потерялась. Ее съели Чудовища Улицы. Я скулил, зарывшись мордой в лапы. Слезы? У собак не бывает слез, говорят люди. Но что-то жгло внутри. Грудь болела.