Поездка была как пересечение границы. Он проезжал мимо своего джаз-бара, мимо книжного магазина, мимо парка, где иногда гулял – мимо всех якорей своей новой, «нормальной» жизни. И с каждым километром они отдалялись, превращаясь в декорации прошлого. А впереди, в утренней серой мгле, его ждал другой мир. Мир, который он так хорошо знал и так отчаянно пытался забыть. Мир полицейских лент, запаха смерти, искаженных человеческих душ и неразрешимых загадок.
Он вспоминал свою клятву. Год назад, после дела Ордынцевых, он обещал себе, что больше никогда. Никогда не позволит чужому безумию стать своим. Он строил плотину, кирпичик за кирпичиком. И теперь сам же ее и разбирал. Что это было? Слабость? Профессиональное высокомерие, которое не могло смириться с загадкой, которую он не в силах разгадать? Или нечто более глубокое? Фатальное притяжение к бездне, которое было частью его натуры, и от которого нельзя было сбежать, как от собственной тени.
Он нашел нужный дом в одном из новых, безликих жилых комплексов. Место, где квартиры похожи друг на друга, как пчелиные соты. У подъезда уже стояли полицейские машины, их мигалки были почти не видны в сером свете рассвета, но их молчаливое присутствие нарушало утреннюю тишину. У входа его ждал Макаров. Он курил, и дым от его сигареты смешивался с морозным паром, идущим изо рта. Увидев Ариона, он бросил окурок в снег.
– Я знал, что ты приедешь, – сказал он вместо приветствия. В его голосе не было ни триумфа, ни удивления. Только констатация неизбежного.
Арион ничего не ответил. Он посмотрел на оцепление, на фигуры экспертов, входящих в подъезд, на заснеженные окна на седьмом этаже. И в этот момент он окончательно понял. Пути назад нет. Он переступил черту. Он снова стал аналитиком. И этот первый шаг в чужую, холодную квартиру был шагом обратно в лабиринт. На этот раз он входил в него с открытыми глазами. И это было еще страшнее.
Глава 4: Идеальная семья, Комната 1
Лифт, тихий и стерильный, поднял их на седьмой этаж. Дверь в квартиру была распахнута. За ней был не просто коридор – портал в зону молчания. Весь обычный шум места преступления – щелчки фотоаппаратов, тихие переговоры экспертов – казался здесь приглушенным, неуместным. Воздух был холодным и неподвижным. Квартира была из тех, что печатают в журналах по дизайну. Белые стены, минимум мебели, дорогая, но безликая абстракция на стене. Идеальное пространство, лишенное всяких признаков жизни. И теперь это было правдой в самом буквальном смысле.