Халлек быстро шагал по Мейн-стрит, все быстрее и быстрее, оставаясь при этом невидимым – логика сна подчиняется своим законам, – и ужасался, глядя на результаты цыганского проклятия. Фэрвью превратился в поселение бывших узников, спасенных из концлагеря. Младенцы с огромными головами и ссохшимися тельцами истошно орали в своих дорогущих колясках. Две женщины в дорогих дизайнерских платьях вышли, пошатываясь, из кафе-мороженого «Вишенка сверху». Их лица – острые скулы и выпирающие надбровные дуги, туго обтянутые тонкой кожей, сухой, как пергамент; платья сползают с костлявых плеч в жутковатой пародии на обольщение.
Вот появился и Майкл Хьюстон. Он брел по улице, шатаясь на тонких, как у пугала, ногах. Костюм, когда-то заказанный в лучшем лондонском ателье, болтался на нем как на вешалке. В руке, похожей на руку скелета, Хьюстон сжимал флакон с кокаином.
– Угостишься снежком? – крикнул он Халлеку голосом крысы, угодившей в капкан и уже попрощавшейся со своей никчемной крысиной жизнью. – Угощайся, Билли, мой мальчик. Хороший снежок. Ускоряет обмен веществ. Очень рекомендую!
С нарастающим ужасом Халлек осознал, что рука, держащая флакон, не просто похожа на руку скелета, это и есть рука скелета: гремящие кости. Майкл Хьюстон превратился в ходячий говорящий остов.
Халлек бросился прочь, но, как обычно бывает в кошмарах, не смог набрать скорость. Он бежал по тротуару – но под ногами у него словно была густая липкая грязь. В любой момент этот скелет, прежде бывший Хьюстоном, мог до него дотянуться, прикоснуться к его плечу своей жуткой костяной рукой. Или даже схватить за горло.
– Угощайся снежком, угощайся снежком! – визжал у него за спиной крысиный голос Хьюстона. Все ближе и ближе. Халлек знал: если он обернется, эта вопящая жуть будет рядом, уже совсем рядом – в костяных провалах глазниц горят выпученные глаза, оголенные челюсти щелкают и скрежещут.
Он увидел, как из «Выше голову» вывалился Ярд Стивенс, его бежевый парикмахерский халат развевался над несуществующим животом. Ярд кричал хриплым надсадным голосом, а когда обернулся к Халлеку, оказалось, что это не Ярд, а Рональд Рейган.
– Где остальной я? – хрипел он. – Где остальной я? ГДЕ ОСТАЛЬНОЙ Я?
– Отощаешь, – прошептал Майкл Хьюстон прямо в ухо Халлеку. Случилось то, чего он так боялся: костяная рука дотянулась до него, пальцы скелета вцепились в его рукав, и Халлек подумал, что сейчас сойдет с ума. – Отощаешь, совсем отощаешь, снежком-угощай-тощай, это была его жена, Билли, мой мальчик, его жена, и ты крепко попал. Да, мой сладкий, ты крепко попал…