К северу, на границе с землями кочевников, находилось Царство Чжао. Его жители были закалены суровым климатом и постоянными набегами. Чжао славилось своей кавалерией, перенявшей тактику у северных племен, и стойкими пехотинцами. Это было воинственное царство, часто вступавшее в ожесточенные схватки как с Цинь, так и с Чу и Янь.
Оставшиеся три царства – Вэй, Хань и Янь – находились в более уязвимом положении. Вэй, некогда могущественное, теперь было ослаблено и окружено более сильными соседями. Хань было самым маленьким и находилось в стратегически важном месте, из-за чего постоянно становилось ареной битв и объектом посягательств. Янь, расположенное на далеком северо-востоке, было относительно изолировано, но страдало от угроз как с севера, так и со стороны Ци и Чжао.
Эта мозаика враждующих государств и составляла Поднебесную. Каждое царство стремилось не просто выжить, но и поглотить остальные, объединить мир под своим знаменем. И в этой безумной гонке за властью над землей, взгляд многих правителей, мудрецов и воинов обратился не только к стратегическим картам и армиям, но и к древним легендам. Легендам о силе, превосходящей любую армию. Легендам о бессмертии.
Внутри суровых стен Сяньяна, столицы Царства Цинь, жизнь текла по своим жестким, упорядоченным правилам. Здесь не было места праздности или философским спорам, разве что тем, что служили укреплению власти и эффективности государства. Здесь ковали законы, закаляли железо и оттачивали стратегии, призванные сокрушить всех, кто осмелится стоять на пути Цинь.
Среди тысяч чиновников и военачальников, стекавшихся в залы дворца и военные штабы, был Синь. Молодой человек с проницательными, вечно ищущими глазами и умом, который работал быстрее любого кавалериста. Он не был родом из знатного рода, его происхождение было скромным, но его способность видеть сквозь туман войны, анализировать силы противника и предсказывать их действия быстро выделила его. Начав с низов, Синь поднимался по ступеням циньской бюрократии, служа в штабах генералов, планируя логистику и анализируя донесения.
Его мотивом был не только личный рост, но и искренняя вера в идею объединения. Он видел ужасы бесконечных войн, страдания народа, опустошенные земли. Закон и порядок Цинь, какими бы суровыми они ни были, казались ему единственным способом положить конец этому безумию. Он верил, что сильная, единая Поднебесная принесет мир и процветание, даже если путь к этому будет вымощен костями.