Я фыркаю, не раздумывая ни секунды.
– Договорились. Только не жалей потом. Интуиция у меня как минимум на уровне малой телепатии.
– О, я в этом не сомневаюсь. – Он хмыкает. – Особенно когда ты пытаешься доказать, что знаешь лучше всех.
Делаю вид, что обижаюсь, но внутри всё светится – вот оно, наше вечное состязание, где ставки не имеют значения, зато на кону всегда чуть больше, чем кажется со стороны. Лёгкая дрожь в кончиках пальцев меняется на азарт: теперь это уже не просто дело, не просто исчезновение, а поединок характеров, который мы ведём столько лет – с переменным успехом и неизменным удовольствием.
– Посмотрим, кто окажется прав, – говорю. – И кто будет заказывать десерт.
Виктор чуть кивает в сторону выставочного центра.
– Ладно. Начни с главного подозреваемого, Григория Островского. – Он указывает подбородком на мужчину у одной из картин. – Он выглядит так, будто и правда знает, что случилось. Или знает, что делать, если случится снова.
Окидываю взглядом цель. Мужчина средних лет, в безупречно сидящем костюме. Высокий, худой, почти хищно-изящный. Светлая кожа, словно чуть тронутая пеплом. Тёмные волосы аккуратно уложены. На висках пробивается серебро, но не старящее – скорее, как акцент. Манеры – утончённые, почти аристократичные. В его взгляде есть что-то странное, тревожно-сосредоточенное, как у коллекционера, который привык рассматривать людей как часть экспозиции: аккуратно, методично, через стекло.
Он говорит с кем-то – и я замечаю, как его губы чуть трогаются в полуулыбке, но в глазах ничего не меняется. Взгляд остаётся тем же – холодным, внимательным.
– А ты что будешь делать?
– Пройду по залу. Посмотрю, кто на что смотрит, кто кого слушает. А ты давай – включай своё обаяние. Только не переусердствуй, а то он в тебя влюбится и утащит на свой остров.
Я смеюсь.
– Тогда точно придётся платить за ужин мне.
Виктор смотрит на меня – уже не смеясь. Просто… с теплом. Как всегда перед тем, как отпустить.
Медленно направляюсь к Григорию. Делаю ещё шаг. Один. Второй. Он всё ближе – эта фарфорово-бледная спина, идеально выглаженный воротник, тонкая линия челюсти. Безупречен настолько, что хочется испачкать.
Соберись. Дыши. Не пялься, как студентка на учителя английского.
Я приближаюсь. Неспешно. Как будто случайно. Как будто просто заинтересовалась картиной – не мужчиной у неё. Да. Только картиной.