И этот упавший хлеб покатился по грязи… прямо к ногам Лёхи.
Время замедлилось. Он видел, как к хлебу тянутся чужие руки – костлявая рука Славика, чья-то грязная ладонь. Зверь внутри взревел. Голод, недели унижений, боль от плети, образ Лизы с синяком под глазом, холодный взгляд Элины из окна – все это слилось в одну белую вспышку ярости.
Лёха двинулся. Не раздумывая. Как пружина, сжатая до предела. Он не просто схватил хлеб. Он наступил на руку Славика, тянущуюся к нему, услышав хруст хрупких костей. Старик взвыл. Лёха рванул хлеб к себе и одновременно локтем со всей силы ударил в горло другого претендента – тщедушного парня, который чистил конюшни. Тот захрипел, схватившись за шею, и рухнул, давясь.
Глыба, заметив нового соперника, рыкнул и бросился на Лёху, размахивая кулачищем. Лёха не отступил. Голод придал ему адреналиновой силы, ярость – ловкости. Он пригнулся под удар, почувствовав свист ветра у виска, и всадил свой кулак, зажатый вокруг хлеба, Глыбе прямо в солнечное сплетение. Тот ахнул, согнувшись пополам. Лёха не остановился. Он поднял колено, бьющее вниз, в лицо согнувшегося гиганта. Раздался отвратительный хруст носа. Глыба рухнул навзничь в грязь, хлюпая кровью.
Тишина. Гнетущая, звенящая. Драка стихла так же внезапно, как и началась. Все замерли, уставившись на Лёху. Он стоял над поверженным Глыбой, сжимая в одной руке драгоценный хлеб. Его грудь вздымалась, из разбитой в драке губы текла кровь, смешиваясь с грязью на подбородке. Его глаза… В них не было триумфа. Там горел холодный, звериный огонь. Огонь выжившего любой ценой. Он медленно обвел взглядом остальных рабов. Взгляд скользнул по Славику, скулящему на полу, по хрипящему парню, по испуганным лицам. Никто не двинулся с места. Никто не посмел даже посмотреть ему в глаза. Страх. Чистый, животный страх витал в воздухе теперь. Но это был страх перед ним.
Лёха медленно поднес хлеб ко рту. Откусил. Жевал. Не сводя холодного взгляда с толпы. Он проглотил. Откусил еще. Хлеб был теплым, влажным от грязи, но на вкус – амброзией. Он чувствовал, как сила возвращается в тело. Сила победителя.
В этот момент дверь барака распахнулась. На пороге, закутанный в темный плащ, стоял Артур фон Даркель. Его лицо было бледным, глаза широко раскрытыми от шока. За ним маячила фигура Грота, чье каменное лицо выражало лишь привычное презрение.