Граф, видимо, услышал шум драки и решил проверить. Его взгляд скользнул по лежащим в грязи телам, по перекошенным от страха лицам рабов… и остановился на Лёхе. На его разбитом лице, на крови, на грязи… и на куске хлеба в его руке. На его глазах, в которых еще не погас дикий огонь только что отгремевшей схватки.
Артур замер. Он не видел самой драки, но сцена говорила сама за себя. Один стоит. Остальные – повержены или в страхе. И этот один… этот новый раб, который уже раз посмотрел на него с непозволительной дерзостью…
«Что… что здесь происходит?» – голос Артура дрогнул, выдавая его страх и растерянность.
Грот шагнул вперед. «Бунт, милорд. Мелкий. Рабы подрались из-за пайки. Этот,» – он кивнул на Лёху, – «видимо, оказался проворней. Или злее.»
Артур не отвечал. Он смотрел на Лёху. И Лёха смотрел на него. Не опустив глаз. Кровь стекала по его подбородку. Он откусил еще кусок хлеба. Медленно. Вызывающе.
«Он… он весь в крови,» – пробормотал Артур.
«Выживет, милорд,» – равнодушно ответил Грот. – «Крепкий экземпляр. Зря мы за него так мало отдали. Животное, но сильное животное. Полезное.»
Артур сглотнул. Его взгляд снова встретился с горящими глазами Лёхи. На этот раз в глазах графа мелькнуло не только смущение, но и… любопытство? Смешанное со страхом. Страхом перед этой дикой, неконтролируемой силой, стоящей перед ним в грязи и крови.
«Уберите… уберите это,» – Артур махнул рукой в сторону лежащих тел. – «И… накажите зачинщиков.» Он бросил последний взгляд на Лёху, быстро отвел глаза и, кутаясь в плащ, поспешил выйти из барака, словно бежал от чумы.
Грот остался. Его холодные глаза изучали Лёху.
«Сильно дерешься для новенького,» – произнес он без интонации. – «И глаза дерзишь. Граф обратил внимание. Дважды. Это опасно.» Он помолчал. «Или полезно. Зависит от тебя.» Он повернулся к надсмотрщикам. «Унести калек в лазарет. Если умрут – в яму. Остальных – по местам. А этого,» – он кивнул на Лёху, – «завтра ко мне. Найду применение твоей… прыти.»
Грот ушел. Рабы молча разошлись, унося раненых. Лёха стоял, доедая хлеб. Кровь на губах была соленой. Он чувствовал на себе взгляды – страх, ненависть, скрытое любопытство. Марк подошел ближе.
«Ну, новенький… или уже не новенький,» – старик кашлянул. – «Теперь ты или на дно пойдешь быстрее всех… или выплывешь. Грот любит сильных псин. Но долго они у него не живут. Или становятся такими же, как он.» Он посмотрел на Лёху. «А глаза у тебя… как у зверя загнанного. Опасные глаза.»