. Эти интеллектуальные основания были, в свою очередь, подкреплены «движением разделения» 1980-х годов, когда инвестиционные банки разбили на отдельные части многие крупные конгломераты США и Великобритании, утверждая – порой, надо заметить, вполне оправданно, – что сумма частей больше целого. То, что исследователи финансов называли «рынком корпоративного управления» (подразумевая при этом, что недостаточно эффективные управленческие команды можно заменить), привело к массовой реструктуризации компаний, к нескольким волнам сокращений и аутсорсинга, в результате чего корпоративный сектор стал «стройным, злым и сосредоточенным на своих ключевых компетенциях». Социолог Грета Криппнер называет весь этот процесс «финансиализацией экономики». Другой социолог, Джерри Дэвис, утверждает, что «корпорация все больше становилась узлом, сориентированным на финансы, в качестве которого ее и описывали теоретики»
[16].
Как ясно из всего вышеизложенного, ни Криппнер, ни Дэвис не являются фанатами финансиализации. Заслуги или пороки фундаментального сдвига промышленной и экономической политики, произошедшего в 1980-х годах при правительствах Рейгана и Тэтчер, не являются предметом этой книги. Также можно вспомнить о том, что 1970-е годы, когда неравенство было выражено в наименьшей степени, для США и Великобритании стали десятилетием, в экономическом плане травматическим – с низким ростом, высоким уровнем безработицы, высокой инфляцией и низкими доходами инвесторов. Тем не менее одно из следствий финансиализации состоит в том, что к 2020 г. доля совокупного дохода, приходящаяся на богатейший 1 % населения, снова выросла до 19 % в США и 13 % в Великобритании, что показано на рис. 1.1.
Рис. 1.1. Неравенство доходов в США и Великобритании, 1920–2020 гг.
Не следует думать, что это исключительно англосаксонский феномен, поскольку в начале XX в. уровни неравенства в Германии и Франции были аналогичны ситуации в США и Великобритании. В 1920 г. богатейший 1 % получал 22 % совокупного дохода в Германии и 18 % во Франции. К 1975 г. этот показатель снизился до 10 % в Германии и 8 % во Франции. Последующий подъем доли богатейшего 1 % в этих странах был не таким крутым, как в англосаксонских государствах: в 2020 г. он достиг 13 % в Германии и 10 % во Франции. В Швеции богатейший 1 % получал 22 % совокупного дохода в 1920 г., 9 % в 1975 г. и 10 % в 2020 г. Даже в коммунистическом Китае, отличающемся от всех этих стран социально-экономической системой, доля дохода богатейшего 1 % постоянно росла – с 6 % в 1970 г. до почти 14 % в 2020 г.