– Мистер Бокс, – решилась девушка, – не могли бы вы сказать, что мой говор своею нежностью и приятной звучностью напоминает древнегреческий? Но не сухо, а так, будто любите меня.
– Чушь и клевета.
– Ну, подыграйте. Разок. Пожалуйста.
– Нет.
– Ну, почему? Это ведь игра.
– Оно конечно, так-то так, да как бы чего не вышло.
Мисс Шерил невольно прижала кулачки к груди, узнавая фразу из пьесы:
– Как вы сказали?!
– Никак.
– Нет, нет, повторите, почему не желаете подыграть, будто любите меня.
– Снова вы за свое, – заворчал короб. – Как бы не вышло чего!
– Чего?!
– Ваш говор своею нежностью и приятной звучностью напоминает древнегреческий, – тихо ответила гигантская коробка из-под холодильника. Затем дернулась и засеменила прочь, приговаривая: – Так и знал, так я и знал.
Каждый день она ходила к набережной, надеясь застать друга. Тщетно. Зато всякий раз во время спектаклей видела из-за кулис, как билетер вносил и выносил пустой короб. После представления Шерил, не сняв грима, бежала к парадному входу, но бездомный успевал ускользнуть. Почему? Так случается, когда бесповоротно отверженные, хоть признают это не сразу, сближаются с первой встречи, и сближаются бесповоротно. Такое порою пугает.
За десять дней разлуки она успела три раза обозлиться, два раза рассвирепеть, – едва не сбежала со сцены, – и один раз расплакаться. За этим-то занятием ее и застал мистер Кляйнеман:
– Вижу, слухи уже дошли. Ничего, ничего. Слезы счастья еще никому не вредили.
– Счастья?! – всхлипнула мисс Шерил.
– А с чего плачут актрисы, увидев себя в списке основного состава? – поразился режиссер. – Роль Вареньки ваша.
Барышня немедленно утерла слезы, размазывая по лицу густой грим:
– Я ведь простая статистка.
– Таково желание мистера Санни.
– Но как…
– Господин в широкополой шляпе с галерки, – перебил мистер Кляйнеман, – что был на каждой репетиции. Он все время приглядывался к труппе. Так что не подведите, девочка моя. Эта премьера последняя. И, да, вазелин портит лицо. Зайдите за молочком для снятия грима… Бо-оже, возьмите платок.
– Испачкаюууу!
– Тогда лигнина. Мадам Чалмер, лигнина нам, и побольше! Кстати, мисс Шерилл, вас какой-то мистер Бокс спрашивал. – Режиссер едва устоял на ногах, пропуская метнувшуюся к двери подопечную. – Бо-оже!!!
В свете фонаря мисс Шерил рыдала, обнимая коробку из-под холодильника, которая к тому времени уже изрядно износилась. Всхлипывая, актриса роняла на картон крупные слезы и ругалась: