– Надо, господа, хоть иногда быть честными съ самимъ собой. Надо признать, что случай въ жизни каждаго изъ насъ – всё. Всѣ плыли по теченію. Случайно – здѣсь; случайно – не у красныхъ…
Оба брата Петровыхъ всегда переглядываются молча. Они никогда не спорятъ; что-то важное, давно рѣшённое, молча хранятъ про себя. И только Ивановъ съ Кузнецкимъ упрямо твердятъ, что надо держаться въ Галлиполи, не отрываясь другъ отъ друга, во что бы то ни стало. Противъ ума Глѣба имъ не устоять, и они обычно кончаютъ такъ: «какъ хочешь, а мы остаёмся».
Глѣба пугаетъ привычка. Мы привыкли уже; мало того, у насъ уже есть свои радости: первыя заработанныя деньги дали возможность купить мыла, табаку и сахару… Втянемся, привыкнемъ и зачеркнёмъ многое изъ прошлаго.
Глѣбъ – типичный русскій интеллигентъ и любитъ поговорить; Нефединъ вторитъ короткими плюющими фразами:
– Боролись съ коммуной, а сами живёмъ коммуной, ѣдимъ изъ общаго котла. Боролись съ рабочими, и сами рабочими стали… Иронія судьбы. Оттого, что всё время плыли по теченію. Иниціативы не было… Теперь спасеніе – въ личной иниціативѣ… Ужъ если я обречёнъ быть рабочимъ на чужбинѣ, такъ дайте мнѣ возможность выбора труда, а не связывайте при этомъ дисциплиной и строемъ…
Такъ каждый вечеръ послѣ трудового дня мы ведёмъ бесѣды на тему о смыслѣ Галлиполи.
* * *
Мелка галлиполійская бухта, и огромный трёхтрубный «Ріонъ» бросилъ якорь далеко отъ берега. Въ страстной четвергъ мы распрощались на пристани.
Случилось это много раньше, когда наша землянка какъ-то сама собою раздѣлилась на уѣзжающихъ и остающихся. До этого мы молчаливо согласились избѣгать острыхъ вопросовъ, говорили мало, но на пристани не выдержали. Моросилъ мелкій, холодный дождь, и Глѣбъ почему-то сказалъ, должно быть, чтобы что-нибудь сказать:
– А въ Бразиліи сейчасъ тепло. Зимы тамъ не бываетъ… – потомъ улыбнулся: – въ дѣтствѣ училъ, что тамъ пампасы какіе-то… Теперь вотъ, самъ увижу.
Помолчали.
– Кофейныя плантаціи… На кой чёртъ онѣ мнѣ нужны… Вѣдь я, братъ, носитель другихъ, высшихъ цѣнностей. Не будь войны и революціи…
– Остался бы, Глѣбъ, – замѣтилъ я. Но вмѣсто отвѣта, онъ вдругъ заплакалъ:
– Не презираешь? Слабый я человѣкъ, но не плохой…
Мраченъ былъ и Нефединъ, то и дѣло выплёвывалъ фразы: «Скорѣй бы. И чего тянутъ, сволочи!» Братья Петровы спокойно ожидали погрузки на фелюги; они про себя знали что-то…