И происходила внезапная перемена. Наблюдая за собой со стороны, я видел другого человека. Веселого, озорного, энергичного, с несвойственной мне неуемной тягой к жизни и всяческим авантюрным предприятиям. Тогда я обрушивался на Марту с разнообразными планами, касающимися всего – от благоустройства дома до будущих поездок по Индии, Центральной Европе, Африке. Изумляясь буйству своего воображения и красноречия, я изнурял девушку многочасовыми историями о приключениях, несомненно, ожидающих нас впереди.
На пике же этого непривычного мне состояния я непременно рвался в центр Лондона, не принимая отказа Марты сопровождать меня. За неделю мы могли побывать на трех-четырех театральных представлениях, нескольких балетных спектаклях или посетить до дюжины модных магазинов, где я без сожаления спускал порядочно денег, чтобы порадовать свою спутницу и себя приятными безделицами.
Метаморфозы, происходящие со мной, были настолько неестественными, что изумляли всех знакомых. Но Марта… Я видел, как это подавляло ее. Да что говорить? Такие прыжки настроения до смерти пугали и меня. Я не понимал, что со мной, но чувствовал, что стал одержим какой-то силой, и может быть, уже не принадлежал себе.
В глубине души я догадывался, в чем причина этих изменений. Или мне хотелось во всем винить мистические свойства аппарата. Так или иначе, я чувствовал, что все это было из-за него. Точнее, из-за моего страха перед ним. Больше двух месяцев я не брал его в руки. Сначала, проходя мимо лаборатории, где он хранился, я чувствовал, как трясутся поджилки, как холодеет и замирает сердце. Однако, с каждым днем аппарат словно становился больше, захватывая пространство моего дома. Он медленно, но верно подбирался ко мне, давая понять, что от него невозможно избавиться или скрыться.
У меня все чаще возникали навязчивые и ненавистные мысли о том, что я обязан общаться с аппаратом, уделять ему внимание, восхищаться его свойствами. Да-да, зеркало мстило мне за желание не замечать, забыть, уничтожить его хотя бы в своем сознании. Я был уверен в том, что и пожар в моем доме произошел по прихоти зеркала, которое желало встречи со мной.
Я знал, что оно не оставит меня в покое до тех пор, пока я не смирюсь с его властью и не буду служить ему. Но в чем состоит эта служба? В том, чтобы общаться с мертвыми, обличать обстоятельства их гибели, свидетельствовать о чудовищных убийствах? Нет! Это невыносимо для моего рассудка! Только не это! Почему я?!