– Так, а разве осведомитель – тоже вождь? – недоумённо спросил зенитчик и, кусая губы, уже сожалел, что задал вопрос, разглашающий его неосмысленные поступки в прошлом.
– Вот тебе, матушка, и Юрьев день, разве вы не знали об этом?
– Набей морду любому гражданину – дадут два года. Год отсидишь, год простят за прилежное поведение и выпустят на волю. Попробуй избить следователя – дадут восемь лет, а то и расстреляют, – товарищи высказывали самые невероятнейшие суждения, не исключавшие и действительных. Да в нашей стране равенства людей перед законом не существовало.
Активный разговор неожиданно был прерван. В камере появился конвоир и увёл на допрос Крижжановского. Химичу пришла очередь лечь на нары. Зенитчик закрыл глаза и долго думал о курсантских днях, когда он дружил с Лобзовым, когда Лобзов его познакомил с двумя гражданскими парнями, проживавшими на Лазаревской улице.
Жили парни вместе, работали оптиками на Калиматорных мастерских, ремонтировали дальномеры и стереотрубы с кораблей и береговых батарей. Работа в мастерских не подлежала разглашению.
Когда Химичу подсказали товарищи, что за ним шпионит Лобзов, он сказал об этом гражданским товарищам. Они были удивлены и вскоре почувствовали, что Лобзов, вероятно, с ними говорил тем же языком, за что одного из них уже вызывали в спецчасть мастерских и предупредили его за разговоры о служебной деятельности с посторонними. Вскоре вызвали и второго и тоже серьёзно предупредили о разглашении военной тайны, угрожая увольнением.
Химич всё понял, однако просил товарищей не торопиться и продолжать с Лобзовым дружбу, пока не выяснятся все стороны его действия.
В спецчасти Училища зенитной артиллерии делопроизводителем работал друг курсанта Алексея Иванова. От него Иванов узнавал все записи на своих товарищей. Химич был в товарищеских отношениях с Ивановым. И когда однажды Иванов сообщил Химичу, что ему записали в личное дело что, «если их, мальчишек, пошлют в действующую армию на КВЖД, то в первом же бою враг из них сделает пушечное вонючее мясо», – Химич в мгновение оказался потрясённым, ему пришла в голову дерзкая мысль. Он в тот же вечер перемахнул через забор на Лазаревскую улицу к гражданским друзьям.
Товарищи выслушали курсанта Химича, внимательно и быстро переосмыслили все пакости, которые Лобзов успел причинить десяткам невиновных товарищей. Решили через два дня в воскресенье встретиться с Лобзовым за памятником Третьему Бастиону.