В воскресенье после завтрака Химич сообщил Лобзову, что за Третьим Бастионом в балочке его ждут друзья, имея что-то важное сообщить.
Лобзов вышел через южные ворота в приподнятом настроении. За памятником он медленно спустился в балочку, где и встретился с друзьями.
Друзья предложили Лобзову спуститься немного ниже к оврагу, чтобы их никто не видел. Земляк с Лобзовым шёл рядом. Местный житель чуточку отстал, выбрал момент и с максимальной силой ударил Лобзова в правое ухо.
От неожиданности и сильного удара осведомитель свернулся в волчок. Его земляк из Днепропетровска добавил ему под рёбра сапогом. Лобзов покатился под гору. Под конец свалился с высокого обрыва на дно оврага.
На этой местности всюду выступали из земли острые камни древних известняков. Осведомитель, катясь по ним и падая на них с обрыва, сильно поранился. К вечеру с трудом он добрался до ворот училища. Заметивший его дневальный у ворот сообщил в санчасть. Санитары подобрали его и отнесли в лазарет.
На следующий день на курсанта Химича было заведено уголовное дело. Он обвинялся в зверском избиении курсанта Лобзова.
Дело вёл преподаватель училища. Тот, который читал курсантам «Администрацию».
Уважаемый всеми курсантами преподаватель на своих лекциях убеждал курсантов: «Если вы не совершали преступления, можете спать спокойно. Наши справедливые из всех справедливейших органы не допустят ложного обвинения и ошибочного осуждения». Что ж, в том случае всё обстояло именно так.
Почему Лобзов укрыл действительных обидчиков – можно объяснить только трусостью. А вот как могли прекратить дело следствием, если избиение – есть факт неопровержимый, подтверждённый фактом медицинской экспертизы, Химичу не суждено было знать.
По делу было опрошено свыше десяти курсантов. Все они как один подтвердили, что Химич в течение дня из казарменного расположения не отлучался. Да, показания товарищей были правильными.
И всё же в спецчасти училища поверили Лобзову, и Химичу в характеристику дописали: «Из мести осведомителя Лобзова зверски избил».
Вероятно, избиение Лобзова и было основанием предъявить Химичу обвинение в терроризме.
Оказавшись в уединении на нарах, Химич обдумывал все возможные варианты тщательно и долго. Вскоре пришёл к единственному выводу: «Об избиении Лобзова ни в камере, ни на следствии не говорить».