Через несколько недель он оказался в Сирии, а оттуда – в Египте. Каир принял его как политического беженца. Он жил среди других баасистов, посещал лекции, продолжал образование. Он наблюдал за идеологическим расцветом арабского национализма, за взлётом Насера и создавал себе образ будущего лидера.
Бегство не стало поражением. Наоборот – для молодого Саддама оно стало школой. Он научился жить в изгнании, строить связи, чувствовать политический пульс региона. Египет стал для него не только временным убежищем, но и моделью будущего: сильное централизованное государство, культ лидера, харизматичная диктатура.
Когда в 1963 году партия Баас пришла к власти в Ираке в результате очередного переворота, Саддам вернулся. Но его ждал неприятный сюрприз: власть партии оказалась недолгой – через девять месяцев баасисты были вновь свергнуты. Это убедило его в одном: приходить к власти нужно не временно, а навсегда. Он начал строить долгосрочную стратегию.
С этого момента он стал не просто партийным активистом. Он начал создавать вокруг себя сеть влияния: людей, преданных лично ему, не просто партии. Он не верил в идейную преданность – он верил в страх, в шантаж, в лояльность, основанную на интересах. Именно тогда начал рождаться культ личности Саддама Хусейна.
Возвращение, создание культа личности
После нескольких лет в изгнании Саддам вернулся в Ирак с ясным планом: не просто восстановить баасистскую власть, но и создать такую систему, в которой он будет незаменимым. Он понял главное: партия – это инструмент, но власть должна быть личной. Лидер не может зависеть от идеологов или комитетов. Он должен быть – как вождь, как отец, как воплощение нации.
В 1968 году произошёл новый переворот. Баасисты вновь пришли к власти, и на этот раз – надолго. У руля страны оказался Ахмед Хасан аль-Бакр, родственник и покровитель Саддама. Внутри аппарата он начал концентрировать власть в руках молодого, амбициозного и безжалостного Хусейна. Он стал вице-президентом, но на деле – контролировал спецслужбы, армию и партийную дисциплину.
Всё, что угрожало его влиянию, он устранял – либо физически, либо через компромат. Он создавал новую систему контроля: всё население было под наблюдением, сотрудники партии и армии – под страхом разоблачения, а элита – подкуплена и запугана одновременно.