Эля обернулась в сторону поселка.
– Теперь видела.
– Дедушка – радиолюбитель и часто мастырит антенны. Нам в дом уже один раз попадала молния. Тогда это была антенна, снятая с какого-то БМП или чего-то в этом роде. На нее были насажены металлические бляшки, как шашлык на вертел, и, когда молния ударила, они разлетелись по всему двору. Мы до сих пор их находим иногда в огороде. Считаем, что это на удачу.
– И это все последствия?
– Ну еще телевизоры стали показывать другим цветом на какое-то время. А уж ущерб для нашей психики не поддается подсчетам.
– Знаешь, мне кажется, что мой папа всегда хотел стать таким человеком, как твой дедушка, – спроектировать и построить такой огромный дом, сделать так, чтобы все жили вместе. Но ему чего-то всегда не хватало.
– А кто он по профессии?
– Анестезиолог.
– О, у таких людей с терпением все должно быть хорошо.
– Наверное, но у нас вся квартира в каких-то его бумагах, рисунках, набросках проектов… При этом ни один не доведен до конца. Он говорит, что его посещает муза, только когда пациент спит.
– Этого времени недостаточно?
– Достаточно, чтобы потом «мастырить», как ты говоришь, какие-то проекты, чертежи.
– Может, в этом и заключается его главный кайф?
Эля погрустнела, задумалась.
– Не знаю. Если так, то это ужасно.
– Ну, если он получает от этого наслаждение, может, не так и ужасно?
Она решила не развивать тему.
– Еще мне сказали, что тут на дне карьера трактор остался, это правда?
– Не уверен, но, по нашей семейной легенде, это произошло потому, что дедушка боролся с обрушением участка и ночью насыпал в двигатель трактора сахар.
– А зачем?
– До того, как карьер заполнился водой, тут раньше добывали глину для кирпичного завода, а так как карьер расширялся, был большой риск, что наш участок обрушится. Вот дедушка и вспомнил свое военное прошлое и стал совершать диверсии. От сахара двигатели подыхают.
– Хорошая легенда.
– Героическая. Но когда водолазы периодически исследуют дно этого карьера, они говорят, что никакого трактора там нет.
– Получается, скрыл улики?
Меня это предположение насмешило, и я почувствовал какую-то новую близость с Элей.
– Такая вода спокойная… Не то что наше море, – сказала вдруг Эля с неожиданным сожалением.
– Это еще не спокойная… Вот когда она становится как зеркало, у нас говорят: «Вода натихла».