– Не надо Карузо. Он воет.
– Сам бы так попробовал!
– Он воет, говорю. Воет!
Поднялся гомон.
– Нет, правда, съездите в Абруцци, – сказал капеллан. – Там отличная охота, и люди прекрасные. Да, холодно, но зато ясно и сухо. Вы можете остановиться у моих родных. Мой отец – известный охотник.
– Ладно, – сказал капитан. – Мы идти бордель, пока он не закрыться.
– Доброй ночи, – сказал я капеллану.
– Доброй ночи, – ответил тот.
Когда я вернулся на фронт, наша часть по-прежнему квартировала в Гориции. В окрестностях стало гораздо больше орудий, и наступила весна. Поля покрылись травой, и на лозах зеленели маленькие побеги, и на деревьях вдоль дороги распускались листочки, и с моря дул ветерок. Я увидел наш городок, и холм, и стоящий наверху старый замок в кольце холмов, а дальше – горы, бурые, чуть зеленеющие на склонах. В городе стало еще больше артиллерии, открылись новые госпитали, на улице можно было встретить англичан и порой даже англичанок, и еще несколько домов пострадали от обстрелов. Па́рило уже по-весеннему, и я шел между деревьев, чувствуя тепло от разогретой на солнце стены, и увидел, что мы занимаем все тот же дом и что с моего отъезда ничего как будто не изменилось. Дверь была открыта, на лавочке снаружи сидел под солнцем солдат, у бокового входа ожидала санитарная машина, а внутри на меня пахнуло мраморным полом и больницей. Ничего не изменилось, только наступила весна. Я заглянул в дверь большой комнаты: главный врач сидел за столом, а в раскрытое окно светило солнце. Врач меня не заметил, и я не знал, нужно ли зайти и доложить о возвращении или же сначала подняться к себе и почиститься с дороги. Я решил подняться.
Комната, в которой я жил с лейтенантом Ринальди, выходила окном во двор. Окно было открыто, моя кровать была застелена, на крючке над ней висел мой противогаз в продолговатом жестяном футляре и на том же крючке – стальная каска. У изножья кровати стоял мой сундук, на его плоской крышке – мои зимние кожаные сапоги, блестящие от масла. На стене между кроватями висела моя снайперская винтовка австрийского производства с вороненым восьмиугольным стволом и аккуратным прикладом с подщечником из темного ореха. Оптический прицел для нее, насколько я помню, хранился в сундуке. Мой сосед спал на своей кровати. Услышав скрип половиц, он открыл глаза и сел.