С ними ввалились фанаты – пестрая толпа из биомассы и хитина, вопящие на всех частотах, известных разуму. Победу в турнире внутри спирали Млечного Пути они собирались отметить достойно: с шумом, вонью и танцами. Особенно буйствовала группа двуголовых сверчков, у которых в грудной клетке стояли портативные ультразвуковые синтезаторы, ревущие в диапазоне, недоступном человеку, но крайне болезненном для слуховых желез многих посетителей. За соседним столом завыл в голос щупальцепёс, у стойки начал вибрировать хвост у ауроптеры, а из вентиляции капнул мозг какого-то чувствительного гель-создания.
Жалобы полились на стойку, как тухлый соус.
Галия, не торопясь, вытерла руки от лимонной смолы и вышла в зал. Она шагала как вершина закона – неспешно, будто сама чёрная дыра шевельнулась внутри неё. В зале стало тише. Только сверчки продолжали вопить, прыгая, как угорелые, и подпевали хриплым тенором из двух ртов:
– Победа наша! Мы всех сильней!
И кубок будет нашим навсегда!
Олей-Олей-Олей!
Седьмой-по-Спирали – да-да-да!
Песня звучала как кошмары пьяного автомата. Несколько стеклянных бокалов расплавились.
– Ребятки, успокойтесь, – спокойно сказала Галия, сложив руки крест-накрест и оставив два револьвера наготове. – Ваши звуковые синтезаторы терзают ушные перепонки моих клиентов. Не могли бы вы поумерить частоты? Или вообще побыть без музыки. Я вам бесплатно налью «Пеньи-де-Жопы».
«Пеньи-де-Жопы» – это был популярный местный коктейль на основе экстракта поющих бактерий, вызывающий у большинства видов кратковременную эйфорию и галлюцинации об идеальном детстве. Предложение было щедрое.
Но сверчки не поняли, с кем разговаривают. Один из них вытащил из брюха дополнительные рупоры, а второй заорал обеими головами:
– Ты, человечешка! Пошла ты подальше!
Это была ошибка.
В следующее мгновение Галия не стала тратить слов. Все шесть рук – идеально отточенными движениями – выхватили револьверы, каждый настроенный на разную боевую частоту: термомагнитная пуля, антипротонный луч, струя гравиогеля, выстрел молнией, иглы плазменного разрыва и старый добрый дробовик на пиявках. Полетели в зал лучи и вспышки. Фанаты начали лопаться, взрываться, таять, скукоживаться и рассыпаться в пыль. Один, попав под гравиогель, превратился в собственное ухо, другой завопил, но его голос моментально свернулся в петлю и исчез, а третий вскипел и закричал пузырями.