Утро выдалось тёплым. Почти живым. Свет ложился на подоконник ровно, без суеты, и в этой ровности было что-то странно щемящее. Будто мир всё-таки может быть другим – просто не сегодня.
Эльвина не спешила. Не потому что имела на это право – просто не хотелось подчиняться. Одежда лежала нетронутая. Чашка кофе – холодная ещё до первого глотка.
Она сидела на полу, облокотившись на стену, и перебирала в голове прошлое. Не как боль, не как тоску – как странную библиотеку забытых версий себя.
«Я столько раз менялась ради того, чтобы оставаться нужной.
А когда осталась одна – не смогла найти себя ни в одном из этих обличий.»
Внутри не было слёз. Только глухое ощущение, что жизнь – это как комната, которую ты сама построила, но двери выходят не в те стороны.
Эльвина попыталась вспомнить, когда в последний раз по-настоящему смеялась. Не вежливо, не из приличия, а так, чтобы уносило. Но память выдала только эпизоды: чужие лица, чужие реплики, и её улыбку – декорацией.
Она вышла на улицу без цели.
Просто идти – куда-то, где не громко.
В этом городе много звуков, но мало настоящего. Даже ветер здесь не поёт – он дует для формы. Даже люди говорят не потому что есть что сказать, а потому что боятся молчать.
«Мне не страшно остаться одной. Мне страшно остаться без себя.»
В парке она села на скамейку. Не потому что устала, а потому что что-то внутри сказало: «Остановись.»
Рядом сидела пара. Он держал её за руку, но смотрел в телефон. Она что-то говорила, но с полудетской тоской – не всерьёз.