Я искал не просто сказки – я искал зашифрованные механизмы. Те, что баба Каля знала сердцем.
Я искал СКАЗЫ: не для убаюкивания, а для пробуждения. Такие, которые не просто развлекают, а щёлкают внутри – и открывают что-то в тебе. Что-то, что ты и не знал, что есть.
Потом начались дороги. Я вновь пошёл туда, где всё началось – в деревни. Только теперь – один.
Я ездил по Новосибирской области, по Алтайскому краю, уезжал в Красноярский, потом дальше – Вологда, Пермь, Архангельск. Искал тех, кто помнит. Кто хранит.
Кто рассказывает – не ради слов, а ради света в слове. Я приходил – и сидел, как когда-то с бабой Калей: молча, внимательно, с открытым нутром. Мне рассказывали.
Я слышал про озёра, которые не отражают лица, если ты врёшь себе. Про камни, что смотрят, но только слепыми глазами. Про людей, у которых глаз в ладони. Про узлы, в которых завязано зрение. Про чайники, что плачут глазами.
И каждую сказку я впитывал – как знание. Как живой образ, который может вернуть человеку зрение. Настоящее – не только глазами, но всем телом, всей душой.
А однажды я нашёл её старый блокнот. Потёртый, с треснутым корешком. Там не было слов – только точки. Маленькие, рассыпанные по страницам, иногда с приписками: «Северный лес. Дом с глазами». «Баба с зеркалом». «Старообрядцы. Река, что несёт очи».
Это была её карта. Не географическая. Не для навигации. А внутренняя. Карта тех мест, где слово всё ещё живо. Где сказка не рассказывается – а СЛУЧАЕТСЯ.
И тогда я понял: это мой путь. По этим точкам. От встречи к встрече. От рассказа к рассказу. Каждая – не просто история. Это дверь. А ключ – внутри нас.
Глава 1. Первая дорога. С чего начались мои странствия
Много лет спустя я уже знал: зрение – не просто физика.
Это и судьба, и зеркало, и огонь внутри. Я восстанавливал зрение другим, учил людей не только видеть, но и смотреть.
Но что-то оставалось невыясненным. Как будто между строк современной офтальмологии прятались строки фольклора. Как будто за диагнозом стояла сказка. А за симптомом – притча.
Не в институт – в деревню. Не к профессору – а к бабке, которая знает, как заговаривать «слезящиеся глазки». Не за статьёй – а за сказкой, рассказанной шёпотом у печки.
Я хотел узнать, как в русской народной памяти хранились ЗОРКИЕ ОБРАЗЫ.
Что знали о зрении те, у кого не было оптики, но было зрение насквозь.