Удар был сильнее, чем от холода. Их последний ориентир. Их призрачная цель – склад топлива – растворялась в электронном хаосе. Они были слепы посреди белой тьмы.
– Отлично. Просто замечательно. – Он швырнул бесполезный кусок пластика и металла в снег. – Теперь мы идем туда, куда я скажу. По солнцу. Если эта проклятая хмарь когда-нибудь рассеется.Картер выругался сквозь шарф, длинной, отборной солдатской руганью. Он вырвал навигатор из рук Мики, потряс его, стукнул ладонью. Прибор захрипел и погас.
Безнадежность, тяжелая и липкая, как смола, обволокла их. Даже Картер на мгновение опустил плечи. Финч просто застонал. Элис закрыла глаза. Мика смотрела на место, где исчез навигатор, как на могилу последней надежды. Лена дрожала, ее шепоты теперь звучали только в ее голове, но от этого не становились тише. Алексей почувствовал, как что-то внутри него, какая-то важная струна, натянутая до предела, дрогнула и начала рваться. Они были обречены. Не на спасение, а на медленное, мучительное затухание в этой ледяной пустыне.
Они шли еще час. Или два. Солнца не было видно. Только серое, тяжелое небо, сливающееся с белой землей. Силы покидали даже Картера. Финч практически висел на Алексее, его шаги стали заплетающимися, дыхание – поверхностным, хриплым. Элис и Мика шли, опустив головы, автоматически переставляя ноги. Лена отстала, ее фигура терялась в снежной дымке.
Именно Лена увидела это первой.
– Там… – ее голос был едва слышен, но в нем прозвучало что-то помимо ужаса. Изумление? – Там… стена?Она остановилась как вкопанная. Ее рука в варежке поднялась, дрожа, указывая вперед и чуть вправо от курса Картера.
– Что? Какая еще стена?Картер, шедший первым, резко обернулся.
Все подняли головы, вглядываясь в белую пелену. Сначала ничего. Только снег и ветер. Потом… контуры. Что-то темное. Огромное. Резко контрастирующее с бесконечной белизной. Не природное. Слишком правильное. Слишком… вертикальное.
Они ускорили шаг, забыв на мгновение о холоде и усталости. Надежда, коварная и ядовитая, снова шевельнулась в груди. Может, обломки станции? Хотя «Прогресс-7» был в основном из светлых композитов…
Чем ближе они подходили, тем явственнее становилось: это не обломки. И не скала. Это была стена. Стена из чего-то абсолютно черного, матового, не отражающего света. Она уходила вверх, теряясь в снежной крупе, и вниз – в толщу льда. Она была идеально гладкой, без швов, без выступов. И она была неестественно, пугающе геометричной. Прямые углы. Безупречные линии. Посреди хаотичного нагромождения снежных дюн и ледяных торосов это выглядело как осколок иной реальности, вмерзший в ледник.