После полудня я собрался у закрытого входа своей кузницы вместе со старостой Морганом и еще несколькими сельчанами. Моя жена Лиане, оставив детей дома, тоже присоединилась к нам. Она храбрая женщина и хотела знать, как мы будем защищаться. Жаркое солнце уже склонилось, тени от домов становились длиннее. В воздухе висел запах пирога, что Лиане успела испечь к празднику, вперемешку с гарью от моей кузницы. Мы стояли полукругом, озабоченно переговариваясь. Староста говорил тихо, но серьезно:
– Не знаю, насколько достоверны слухи, – начал Морган, – но мы должны быть готовы. Разбойники не первый год роятся в окрестных лесах. Если они выбрали праздничную ночь, чтобы напасть, у нас мало времени.
– Может, послать гонца в город за стражей? – проговорила Гаела, трактирщица, вытирая дрожащие руки о фартук. – Одним нам не справиться, если их будет много.
Морган покачал головой:
– До города полдня пути. Стража не успеет. Мы должны надеяться на свои силы и держаться вместе. Таран, – он повернулся ко мне, – как ворота амбара, в котором смогут укрыться женщины и дети?
Я крепче сжал мозолистыми руками рукоять молота, на который опирался.
– Я укрепил их железными полосами, – ответил я. – И выдал оружие тем, кто умеет с ним обращаться. У нас десяток мечей и несколько луков. Этого немного, но хоть что-то.
Селяне переглянулись. Мы все понимали, что силы неравны. Защитников – горстка, да и воины из нас не самые опытные: крестьяне да ремесленники. Но отступать было некуда – Эльдрим наш дом.
– Что ж, – тихо сказал Морган, – будем надеяться, пронесет. Но если нет… все знают, что делать. Женщины и дети пусть прячутся в подвале амбара, а мы займем позицию у главной площади.
Я машинально перехватил молот в боевую хватку. Сердце колотилось, словно отсчитывало удары наковальни, размеренно и сильно. Лиане легко пожала мою руку, наш взгляд встретился – в ее зеленых глазах я увидел беспокойство, но и решимость.
Наступил вечер. Вместе с сумерками на центральной площади зажглись десятки фонарей и смоляных факелов. Обычно в этот час народ уже веселился бы под музыку, празднуя окончание жатвы. Но нынче вокруг сцены, украшенной колосьями и цветами, собрались хмурые мужчины с оружием в руках. Жены и старики стояли позади, обнимая детей. Праздник должен был начаться с речей и песен, но вместо этого вышел я – как единственный, кто носил хоть какое-то подобие доспехов и имел опыт ковки клинков.