***
Ариадна проснулась в холодном поту, с ощущением, что её мозг уплывает вниз к сердцу и сливается с ним в один изрядно пульсирующий орган.
Посмотрев на свою мать, всё время молча наблюдающую с чёрно-белой фотографии, висевшей низко над кроватью, и шёпотом пожелав ей доброго утра, она сонно потянулась, коснулась губами стекла ярко-плесенной рамки кротким поцелуем и ласково улыбнулась правым уголком рта.
О матери ей было известно только то, что её звали Ольга Павловна Бондаренко и то, что она утопилась десять лет назад. Раньше Ариадна думала, что это ужасно глупо – совсем не ценить столь чудесную жизнь, в которой так много радости, а свою мать считала безрассудной женщиной. Но сейчас, будучи взрослой четырнадцатилетней девушкой, повидавшей многое, она, как ни странно, прекрасно понимает её.
Когда была ребёнком, Ариадна отличалась от своих сверстников несколько витиеватой структурой мозаики мозга, от чего в её взгляде читалась необыкновенная проницательность, гармонично сочетающаяся с кажущимся отсутствием мыслей. В её неустойчивый распорядок дня входило множество захватывающих развлечений: гадание на рунах, вырезанных на горном хрустале, подпись контрактов с дьяволом, чтение мантр в лесной чаще под звуки смятения волков, а также взятие высших сил на слабо и левитация над землёй.
В общих чертах она представлялась человеком, неподвластным судорогам левого полушария и отчаянным до темноты в пояснице. Всегда была наделена множеством промежуточных пёстрых намерений, выходящих за пределы тесных границ и привычных норм, потому зачастую непризнанных обществом. Её характер был сравним с орнаментом, бесконечно завивающимся в разные сумасбродные картины, которые можно рассматривать и изучать до потери сознания, но так и не обнаружить того, что в них скрыто, помешаться на этом орнаменте, чёрт бы его побрал, а потом, в конце концов, раствориться в нём.
Встав с кровати, девочка подошла в упор к большому зеркалу и сперва долго смотрела на своё бледное и отрешённое, но при этом изумительно красивое, как стая лёгких полевых цветов, лицо сверху вниз, сильно задрав голову. Затем расплела чёрные, как мягкая шёрстка пауков-людоедов, косы длиной до тонкой талии, напевая незамысловатую песню. После чего, на ходу подтянув штаны с вишнями, пошла в зал, где с крайне важным видом раскачивался на кресле у камина и читал газету её отец – Александр Николаевич – успешный кроликовый бизнесмен с тонким музыкальным вкусом и татуировкой черепа на груди, не снисходящий никогда к проявлению каких-либо эмоций, но, тем не менее, обладающий доброжелательностью собственного своенравия.