Глава 3. Кто шепчет в стенах
Утро в доме Мещерских наступило как-то незаметно. Солнце, как будто обидевшись на что-то, спряталось за плотной дымкой, принесённой с северо-запада. Воздух был влажным, в нём ощущался запах прелых листьев и чего-то незримо гнилого, как будто сама земля что-то скрывала.
Алексей встал рано. Он уже не чувствовал временного шока, но его организм ещё не подстроился под это столетие. В теле – напряжение. В голове – война: привычка полагаться на приборы сталкивалась с полной их бесполезностью. Он подошёл к окну и замер. Снаружи, прямо у калитки, стоял человек.
Невысокий, сутулый, в крестьянской одежде. На первый взгляд – обычный деревенский. Но то, как он смотрел на дом… Было в этом что-то неестественное. Слишком долго. Слишком неподвижно.
– Глядите, – сказал Алексей, когда Александра зашла в комнату с подносом и чаем. – Тот тип с улицы. Он что, охраняет вас?
– Это Егор. Сторож местной волости. Говорят, он слышит, как стены разговаривают. Поэтому его и держат – он все слухи собирает. Странный человек.
Алексей прищурился.
– А слухами здесь кто распоряжается?
– Вы ещё не догадались? – она села на край кровати, поставив чашку на старинную тумбу. – Власть. Помещичья, церковная, надвигающаяся революционная. Каждая кормится страхом, как пиявка – кровью. И чем больше шепчут стены, тем легче кого-нибудь сдать.
Он кивнул. В этом была зловещая логика. В его 1937-м стены тоже шептали. Только шёпот тот назывался доносом.
После завтрака Алексей отправился в деревню. Надо было изучить местность. «Разведка боем» – как учили в лётном училище. Деревня, казалось, дремала на краю времени. Неровные избушки, запах навоза, мокрые воробьи, сидящие на кровлях, и лица – крестьянские, измождённые, без тени надежды.
В лавке продавец долго рассматривал его:
– Не местный, а? Манерный какой-то… И куртка у тебя городская. Или немецкая?
Алексей улыбнулся:
– Куртка – наследство. А манеры – от воспитания. Мне бы хлеба и бумаги. И… чернил.
Он вернулся домой в полдень. Александра была в библиотеке. Рядом с ней стоял мужчина лет сорока, в строгом сюртуке и с глазами, слишком внимательными для обычного учителя. Лицо резкое, подбородок выточен, как у статуи. Когда Алексей вошёл, мужчина едва заметно напрягся.