Лея кивнула. "Эта часовня была построена в семнадцатом веке. Говорят, здесь венчались влюбленные из высшего света, а потом, во времена гонений, здесь прятали священные реликвии. Она видела многое". Она чувствовала, как ее голос стал мягче, более открытым. Атмосфера этого места, его слова – все это способствовало тому, чтобы она отпустила свою привычную сдержанность.
"Как и вы," – Артем повернулся к ней, и на этот раз его взгляд был совершенно прямым, проникающим в самую душу. – "Вы тоже видели многое, Лея. И многое пережили. Это чувствуется в ваших работах. В "Осколках Времени". Это не просто композиции, это… ваша история, написанная стеклом".
Лея вздрогнула. Он снова попал в цель. Он видел ее насквозь. "Все художники вкладывают в свои работы часть себя," – попыталась она отмахнуться, но ее голос дрогнул.
"Да. Но вы – особенно," – Артем сделал шаг ближе, так что расстояние между ними сократилось до минимума. Лея могла чувствовать тепло, исходящее от него, и легкий, едва уловимый аромат земли и чего-то еще, похожего на старые книги и осенний лес. – "Когда я смотрю на них, я вижу… борьбу. Борьбу за целостность. И веру в то, что даже из самых мелких осколков можно собрать нечто прекрасное". Он протянул руку и осторожно, едва касаясь, провел кончиками пальцев по ее предплечью. Легкое, почти невесомое прикосновение. Но для Леи оно было как разряд тока. Она почувствовала, как по ее телу пробежали мурашки, а сердце забилось быстрее, отзываясь на его прикосновение.
"Вы… вы тоже верите в это?" – спросила Лея, ее голос был едва слышен.
"Я верю в силу восстановления," – ответил Артем, его глаза светились в полумраке часовни. – "В силу исцеления. И в то, что самые глубокие раны, если их правильно "залечить", могут стать источником невероятной силы. Как и эти стены. Они разрушены, но они по-прежнему стоят. Они пережили века, и они продолжат стоять. Если дать им шанс". Он замолчал, его взгляд был прикован к ее лицу. "Что случилось, Лея? Что разбило вас?"
Вопрос прозвучал внезапно, прямо, без обиняков. Он не был задан из любопытства, а из искреннего желания понять, из глубокого сочувствия. Лея почувствовала, как ее горло сдавило. Ей хотелось ответить, рассказать ему все, что она так долго хранила в себе. Рассказать о том юношеском предательстве, которое разбило ее мир на части. О его уходе, который оставил такую глубокую рану. О том, как она собирала себя по осколкам, строя новую жизнь на руинах старой. Но слова застряли где-то глубоко внутри, не находя выхода.