Отец очень верно угадал сущность Толика, потому что он и сам был таким же: двуличным и бездушным. Эти черты, к сожалению, совсем не редки в нашем мире. Но далеко не все умеют пользоваться этими свойствами, превращая их из недостатков в огромное преимущество перед другими людьми.
Николай Осипович Куркулев был председателем завкома на большом московском заводе. Ему недавно исполнилось сорок лет, дата, которую с большой помпой отметили его подчиненные. Праздничный стол накрыли в зале заводского ДК, деньги выделили за счет фонда завкома. Особенных изысков не наблюдалось, но водки, производства находившегося неподалеку ликероводочного завода, было в избытке. Участники застолья расходились за полночь и многие были крепко навеселе. Один только Николай Осипович, казалось, был трезв, как стеклышко.
– Надо же, – удивлялись его подчиненные, – ничто его не берет. Выпил, почитай, больше всех, а у самого «ни в одном глазу». Силен, наш Куркулев, силен!
Да в этом и так мало кто сомневался, глядя на почти двухметрового предзавкома. Про таких в старину говорили: неладно скроен, да крепко сшит.
Николай Осипович не отличался особым красноречием. Он даже отчетные завкомовские доклады умудрялся делать крайне лапидарными. Зато он умел так выразительно припечатывать концовки выводов жестом своего огромного кулачища, что ни у кого не возникало сомнений в их достоверности.
Одним словом, Куркулев был «самородок». И его, как подлинного представителя рабочего класса, частенько выбирали в президиум не только на районных, но даже и городских торжественных собраниях.
На самом деле Куркулев был вовсе не пролетарием, а сыном раскулаченного в революционные годы кубанского казака по фамилии Куркуль. Всеми правдами и неправдами отцу удалось вместо Сибири попасть на Украину, где он за бутылку самогона уговорил сельского писарчука переправить в его паспорте фамилию с обидно звучавшего на местном наречии «Куркуль» на вполне благозвучное «Куркулев».
Осип успешно пустил корни на благодатной Украине. Старался ничем не выделяться, чтобы не привлекать внимания местных властей. Женился и обзавелся семейством. Его старшенький сын Николай старательно учился и отличался красивым, можно сказать, каллиграфическим почерком. Именно благодаря этому почерку, а еще умению завести дружбу с начальством и вовремя кому нужно услужить, он умудрился попасть в армии в штаб воинской части и так провести при штабах всю войну. А оформляя многочисленные наградные листы, он не забывал и свое непосредственное начальство, да и себя грешного. Правда всегда осторожный Николай и здесь проявлял «скромность». Оформляя на начальство ордена, для себя он ограничивался медалью.