– Папа, ты меня слышишь? – голос Лены, чистый и немного искаженный цифровой компрессией, раздался прямо в его голове благодаря нейроинтерфейсу. В воздухе перед ним мерцало ее лицо – улыбающееся, обрамленное темными волосами. Рядом с ней прыгал пятилетний Лео, его внук.
– Громко и ясно, милая, – улыбнулся Элиас. – Лео, покажи дедушке своего нового кибер-дракона.
Мальчик восторженно поднес к камере игрушку. Дракон взмахнул голографическими крыльями, и комната Элиаса наполнилась мириадами виртуальных искр.
– Он дышит огнем! И поет песни из «Легенд Ориона»! – прокричал Лео.
– Впечатляет. Почти так же, как Гомер… – начал было Элиас, но осекся.
Что-то произошло.
Это было не похоже на звук или вспышку света. Это было ощущение. Внезапный, леденящий сквозняк в самой глубине сознания. Словно кто-то дернул за невидимую нить, связывавшую его с миром, и она лопнула с беззвучным щелчком. На мгновение ему показалось, что он падает в бесконечную пустоту. Пропал фоновый шум – не уличный, а тот, внутренний, к которому все привыкли – едва уловимое гудение Сети, шепот триллионов мыслей, данных, жизней. Мир внутри его головы стал стерильно тихим.
Это не было похоже на сбой. Не на разрыв соединения. Изображение Лены и Лео не рассыпалось на пиксели. Оно просто… замерло. Застыло в идеальном стоп-кадре: улыбка дочери, восторг внука, радужные искры дракона.
– Дедушка, а ты помнишь, какую колыбельную пел мне, когда я был маленький? – вдруг спросил Лео, отвлекшись от игрушки.
– Конечно, помню, мой хороший, – улыбнулся Элиас и уже открыл рот, чтобы запустить из своей памяти ту самую мелодию, которую пел еще его отец. Простую, старую, нецифровую…
Но он не смог.
17:34.
Элиас моргнул. Изображение не исчезло. Оно повисло в воздухе, как пойманная в янтарь муха.
– «Оракул», диагностика соединения, – произнес он вслух.
Тишина.
Голос домашнего ассистента, вежливый и всезнающий синтетический баритон, не ответил.
– «Оракул»? – повторил Элиас, чувствуя, как по спине пробежал первый холодок.
Он снял линзы. Застывшее изображение дочери и внука исчезло. Комната стала плоской, лишенной привычного информационного шума. Голые стены. Стол. Книги. И тишина. Не просто отсутствие звука. Это была оглушающая, абсолютная, вакуумная тишина. Тишина Сети.
Он прислушался. Снаружи, за окном, все еще слышался шелест электрокаров. Но это был неправильный звук. Голый. Лишенный невидимого дирижера, который синхронизировал их движение. Это был звук хаоса, еще не осознавшего себя.