– Не смей… – Её голос сорвался. – Я не знала. Я правда не знала…
– А теперь – поздно. – Он шагнул дальше по лестнице. – Добро пожаловать в политику, Паулин.
Она осталась стоять на ступенях. Бледная, дрожащая. Руки – в кулаки. Грудь – сжата. Боль. Ярость. И ощущение, что её жизнь снова ускользает, только теперь – с неё самой содрали кожу.
И больше не осталось, за что можно спрятаться.
Король Ауренталя был человеком, который никогда не упускал возможность превратить хаос в повод для парада. Тем более, если это касалось объединения великих домов. Новость о помолвке Паулин Ленц и наследника рода Райнильд была встречена в столице с ликованием – или, по крайней мере, с тем, что должно было его изображать.
Военные и аристократы, дипломаты и наймитские головы – все получили приглашение. Очередной бал был назначен на конец недели, и готовился с размахом: занавесы из бархата, золотые орнаменты, фонтаны с вином и яствами, привезёнными с далёкого юга.
Паулин узнала об этом за утренним построением, когда гонец вручил Лирхт письмо с гербом короля. Она стояла в строю, спина прямая, взгляд перед собой – и всё равно почувствовала, как её желудок скрутило.
А спустя несколько часов, когда её шаги привели в лазарет под предлогом пореза, Паулин в который раз за день зажмурилась над раковиной.
– Всё хорошо? – спросил проходящий мимо фельдшер, но она только кивнула и утерла губы рукавом.
Нет, всё было не хорошо.
Тело начинало вести себя иначе. Грудь ныла, словно от синяков, и тошнота приходила волнами – особенно по утрам. Мысли путались. Она не могла себе позволить панику. Не сейчас. Но внутри уже сжималось подозрение.
"Нет. Это… невозможно."
Она попыталась отмахнуться, но инстинкты не обмануть. После всего. После него. После той ночи. Она вспоминала его кожу, его голос, его глаза. И проклятую простыню, брошенную перед Шион с той усмешкой, которой нельзя было простить.
Теперь – бал. Теперь – помолвка. Теперь – она.
Позже в тот же день Паулин была назначена на вспомогательное дежурство в кухонном блоке. Это было нечасто, но случалось – как способ "вписать" представителей младших отрядов в рутину базы. Её поставили нарезать овощи, но резкий запах лука и кипящей телятины ударил, как пощечина. Она выпрямилась, выдохнула – и тут же побледнела.