Глава I.
Зов корней и юношеской мечты
В данной главе развертываются следующие тезисы: детство профессора Каракулова (литературно-философский прототип автора) в Лейлеке, где впервые он услышал притчу о белом аисте; зарождение мечты построить замок-крепость, а также идея названия своего замка «Белый аист»; предчувствие встречи на такой платформе со своей тенью, идейно близким странником, искателем истины.
Костер во дворе замка «Белый аист» горел ровно, его пламя, казалось, дышало с той же мерной силой, что и сердце древнего, но не до конца угасшего вулкана. Потрескивание сухих поленьев было единственным звуком в предрассветной тишине Ала-Арчинского ущелья. Профессор Каракулов сидел в массивном кресле, завернувшись в плед, и наблюдал за огнём. Его взгляд был прикован к пляшущим языкам пламени, будто он читал в них давно забытый, но вновь обретенный язык, язык первобытных истин. – Огонь. Не для тепла. А для присутствия… – Его голос звучал почти неслышным шёпотом, словно он продолжал какую-то бесконечную внутреннюю исповедь, начатую много лет назад.
В мерцающем свете костра оживали тени прошлого. Он вспоминал свою молодость, первые операции, когда лезвие скальпеля казалось продолжением собственной воли, а в воздухе витал липкий страх перед каждым разрезом. И потом – торжество жизни, которое можно было вернуть одним лишь прикосновением руки, одно за другим вырывая души из объятий небытия. Эти моменты, полные напряжения и триумфа, казались такими далекими, словно принадлежали другому человеку, другой эпохе.
Теперь – другие прикосновения. К памяти, к тишине, которая заполняла каждый уголок этого замка, его каменного убежища. Он заглядывал в пламя, как в своё собственное прошлое, и вдруг понял нечто поразительное: не те спасённые жизни, не благодарные взгляды пациентов сделали его тем, кем он стал, не они выковали его сущность, а пережитая боль – боль от чужих страданий, боль от собственных ошибок, боль от осознания границ человеческого знания. Не рука, что лечила, была главным инструментом его становления, а сердце, что сомневалось в каждой диагнозе, в каждом решении, и мысли, которые терзали его душу, не давая покоя, заставляя искать глубже.
Он хотел познавать истину, но не ту, что заключена в медицинских справочниках или научных формулах. Его теперь интересовала Истина с большой буквы – та, что лежит в основе всего сущего. Его главный вопрос, его вечный зов, который привел его сюда, в это каменное безмолвие, был прост и безмерно сложен одновременно: в чем состоит суть человека как истины? И в этом поиске, в этом стремлении, он был готов сжечь все мосты, все былые представления, чтобы в пламени познания обрести себя и, возможно, весь мир.