Фон Рапп: Мой экселенц, прибыло предписание немедленно отправляться в Берлин. Государь ждет вас на аудиенцию.
Старик небрежно отмахивается от протянутых ему бумаг.
Эрих фон Шеллинг: Я ждал этого. Какие известия из застенков?
Фон Рапп: Ваш сват совершенно ослеп после пыток. Ему вырвали все зубы, но он так ничего и не сказал. По навету пытаемых слуг выписаны ордера на домашних… Ваш сын…
Эрих фон Шеллинг (с видимою досадой): Что с ним? Он опять во что-то там вляпался? Я же приказал ему бежать что есть мочи!
Фон Рапп: Он успел. По слухам, его видели на корабле, отбывшем в Америку. Там его не достать. Вашу невестку забрали в Цейхгауз, это не тюрьма, может быть…
Эрих фон Шеллинг: Нет. Это – ловушка. Помощь сыну – одно, и это простят, а безродной еврейке – иное. С нею все кончено. К тому же из-за нее я отказался от сына! Будем надеяться, что она крепка и вынослива.
Фон Рапп: Мне нужны уточнения. Ваша внучка сейчас на пути к вашей дальней родне во Франконии. Однако ее надо учить. Какое имя ей дать, чтобы наши ее не сыскали?
Эрих фон Шеллинг: Поместите ее в иезуитский колледж и оставьте ей ее имя. В жизни оно ей весьма пригодится. Иезуиты не выдают врагам Церкви имен учеников и воспитанников.
Фон Рапп (с ужасом в голосе): Но они же наши заклятые враги, католики!
Эрих фон Шеллинг: Тем лучше, врагам девочку на казнь они точно не выдадут. А что касается веры, так в вере нет ни эллина, ни иудея! Все ясно?
Фон Рапп (прищелкивая каблуками): Так точно, мой экселенц. Лошади скоро будут!
Фон Рапп делает поворот кругом и удаляется. Старик возвращается к прежнему положению и вновь начинает напряженно вглядываться в сгущающуюся темноту. Над темным лесом восходит луна, начинают выть волки. На лице старика играют крупные желваки, и вдруг он с яростью и ненавистью начинает кричать.
Эрих фон Шеллинг: Софья, я знаю – ты меня слышишь! Ты – ведьма, отняла честь и разум у моего сына, спаси же мне внучку! Молчи, сучка, терпи сколько сможешь, но спаси мне ее!!!
По лицу барона идут помехи и полосы, и внутри этих помех и полос проступают очертания темного гроба, траурных лент и общегерманского траура…
10а
1780. Натура. Ранняя весна. Хмурое утро.
Причал Кронштадта
Выстрел из пушки. К причалу пристает торговая шхуна. На флаге ее полощется прямой черный крест на белом поле. С берега на борт шхуны по мосткам поднимается старый лакей, навстречу ему из каюты выходит молодая девица в прусском мундире и черном плаще, с виду похожем на монашеский. Она небольшого роста, у нее худенькая фигура, чуть вытянутое лицо с огромными глазами, упрямый подбородок и острый носик. Увидав ее, встречающий лакей суетливо достает мешочек с деньгами, который передает появившемуся капитану. Тот развязывает мешочек, видит деньги, согласно кивает и прячет их где-то в своей одежде. Девица же отдает лакею маленький саквояж и на его изумленный взгляд говорит.