Он отошёл в сторону, резко повернулся к овчарке, крикнул:
– Фас!
Собака рыкнула, оскалила острые клыки, сорвалась с места, накинулась на пленного. Она свалила его с ног, вцепилась, разрывая одежду и тело.
– А-а-а! – закричал несчастный, извиваясь на земле.
Несколько минут Дирленгер упивался этим зрелищем, а потом громко скомандовал:
– Хальт!
Овчарка вздрогнула, как от удара током, разжала челюсти, отпустила человека. При этом она продолжала нависать над ним и яростно рычать.
Дирленгер подошёл, вынул из кобуры пистолет, взвёл курок, прицелился в лежащего:
– Ти будет служить Германия?
Солдат, вытирая окровавленное лицо, поднял голову к небу, сплошь затянутому зыбкой серой мглой, хрипло выдавил:
– Да пошёл ты…
Он хотел ещё что-то сказать, но не успел. Раздался выстрел. Пленный содрогнулся, вцепился пальцами в грязь, его тело несколько раз дёрнулось и замерло.
Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь облачную мглу к земле. Воробушек очнулся, попробовал пошевелиться. Мокрая одежда на холоде задубела, ботинки превратились в дерево. Его била мелкая дрожь. Он не чувствовал ни рук, ни ног. Веки налились тяжестью. Не хотелось двигаться, тянуло ко сну. Воробушек знал, что если он сейчас не встанет, то замёрзнет.
Бойцам в окружении часто приходилось ночевать в зимнем лесу. Они, выставляя ближние и дальние посты, разводили бездымные костры из сухого валежника. За дымом немцы охотились, зная: где появилась гарь, там партизаны. У немцев то и дело в небе летала «рама» – самолёт-разведчик «Фокке-Вульф-189» с причудливым хвостом, похожим на букву П. «Рама» вынюхивала, летая монотонно вперёд-назад, жужжа, как муха с наступлением холодов, которая кружит по комнате и ищет, в какую щель можно забиться, согреться, выжить. Увидев «раму», бойцы замирали, прятались. Если самолёт что-нибудь обнаружит, то по его наводке прилетят бомбардировщики. Юнкерсы закружат, как хищные птицы, завоют, начнут выплёвывать из нутра смертельные бомбы, которые с визгом полетят к земле убивать всё живое.
За дымом партизанских костров охотились и немецкие наблюдатели. Они, закутавшись в тёплые тулупы, забирались на крыши домов или высокие деревья, осматривали ближайшие леса в дальномерные бинокли. Обнаружив что-то подозрительное, передавали координаты, и артиллерия начинала обстреливать этот квадрат. Дыма партизаны боялись. За него можно было схлопотать пулю от своих.