Опытный солдат, кряхтя, порылся в кармане ватных штанов, достал металлический плотно закрытый цилиндр, протянул Воробушку:
– На, возьми. В нём огниво и трут. Воду не пропускает. Спрячь, авось пригодится.
Лёшка вырос в деревне и умел пользоваться огнивом. Он знал, где найти для трута высушенный гриб, тонкую, как паутинка, берёзовую кору, пучок сухой травы. На худой конец могли сгодиться еловые шишки и сосновые иголки. Дома в сенях, над дверью, у него было спрятано и огниво. Не раз они с мальчишками спорили, кто первый с одного удара высечет искру, разожжёт костёр. Лёшка умел ловко бить кресалом о кремень, высекая горячие искры, и потом любил смотреть, как разгораются рыжие языки пламени.
Воробушек вздрогнул, открыл глаза. Над рекой висел серо-белый туман, похожий на большое разорванное облако. Лёгкий ветерок разносил в стороны обрывки белых хлопьев. Вокруг было тихо. Он подтянул ноги, перевернулся на бок, встал на коленки. Голова закружилась, в глазах замелькали чёрные точки. Провёл рукой по раненой щеке, нащупал засохшую кровяную корку, поморщился. Похлопал по карманам ватника. Металлический цилиндр с огнивом был на месте. Сердце встрепенулось, учащённо забилось.
Недалеко Воробушек увидел поваленное дерево. Огромные узловатые вывороченные корни вздымались над землёй. Он медленно поднялся, сделал несколько шагов. Согреваясь, замахал руками, несколько раз присел на непослушных ногах. Собрал сухие ветки, подошёл к корневищу дерева, сполз в яму. Здесь было тихо. Он достал трут, высыпал на плоскую щепку. Дрожащими руками несколько раз ударил о кремень, высек искру. Сухая смесь сразу загорелась. Лёшка нетерпеливо положил сверху несколько веток. Они затрещали, задымились. Языки пламени поднялись вверх, закачались из стороны в сторону. Он подбросил охапку веток, сел на корточки, протянул дрожащие руки к огню. Вязкое, приятное тепло проникало внутрь, растекалось по телу, согревая каждую клеточку, до самых кончиков пальцев.
На Воробушка навалилась слабость. Он прикрыл глаза, задремал. Сколько он просидел около костра, то проваливаясь в пустоту, то выныривая из неё, он не помнил. Когда огонь угасал, он вставал, собирал хворост, подкидывал в костёр. В руках и ногах приятно покалывало, замёрзшее тело согревалось.
Мальчишка расстегнул ремень, снял кобуру, достал пистолет. Покрутил его в руке, вытащил магазин, передёрнул затвор. Несколько холодных капель воды стекли с рукоятки парабеллума на руку. Ночью во время боя он так и не успел ни разу из него выстрелить.