– А ты? Знаешь ли ты себя?
Он замер на мгновение. Как будто вопрос попал в какую-то невидимую трещину.
– Иногда, – сказал он после паузы. – Иногда мне кажется, что знаю. Но потом нахожу в себе что-то новое – и снова начинаю знакомство.
Мелисса молчала. Она чувствовала – это не просто фраза, не красивая обёртка. Это признание. И ей стало страшно – от того, как быстро этот человек стал ей ближе, чем те, кого она знала годами.
– А ты? – спросил он, не глядя на неё. – Ты умеешь слушать себя?
– Я всегда слушала чужих. С детства. Слишком хорошо, – прошептала она. – И потеряла голос. Мой собственный.
Он остановился. Посмотрел на неё серьёзно, с вниманием. Без жалости. Без приукрашивания.
– Хочешь – найдём его?
– Где?
– В простом. В хлебе Абдуллы. В запахе улицы. В чае без сахара. Ты не обязана быть кем-то большим. Ты уже есть.
Она опустила глаза. Почувствовала, как на щеках стынет воздух. Или слеза? Нет, просто вечер. Просто Стамбул. Просто он.
Они свернули в переулок. Узкий, с фонарями, что горели тускло, но тепло. Сверху доносилась музыка – кто-то на балконе играл на сазе. Неровно, но от души.
– Это мой любимый звук, – сказал Гёкхан. – Он – как я. Немного нестройный, но настоящий.
– А я… люблю шорох страниц. Тишину между словами. Мне всегда казалось, что всё важное – именно там.
– Тогда мы с тобой похожи. Только у тебя тишина в словах, а у меня – в звуках.
– Ты странный.
– И ты. Поэтому, может быть, нам не нужно бояться быть рядом.
Мелисса посмотрела на него. Долго. В глазах Гёкхана не было огня страсти, обещаний или даже запроса. Там было узнавание. Как будто он увидел в ней ту самую часть, которую она сама давно прятала.
– У тебя было много таких разговоров? – спросила она тихо.
Он покачал головой:
– Нет. Слишком много людей боятся говорить по-настоящему. Или – быть услышанными.
– А я?
– Ты – слышишь. Даже то, чего не говорят.
В этот момент прошёл мимо кот. Рыжий, ленивый, с клочком газеты в зубах.
– Это Халил, – заметил Гёкхан. – Местный философ. Всегда таскает бумагу. Говорят, он ищет правду.
– Тогда он разочарован.
– Почему?
– Потому что правда редко печатается.
Они оба засмеялись. Но внутри Мелиссы что-то дрогнуло. Разговоры, запахи, улицы – всё это складывалось в узор. Как узор на ковре – вроде бы хаос, но если отступить на шаг, видно замысел.