– У меня в Заозерье сестра живёт, – объяснил он. – С детишками. Не дай Бог, заболеют.
Помещик Трубецкой, известный своим либерализмом, тоже не отказал.
– Михаил Андреевич был моим другом, – сказал он, ставя размашистую подпись. – Рад, что его сын продолжает дело отца.
Алексей не стал его разубеждать, хотя внутренне всё ещё сопротивлялся мысли, что идёт по стопам отца.
Пятую подпись получить оказалось сложнее всего. После целого дня отказов Алексей в отчаянии зашёл в трактир "Золотой якорь", чтобы перекусить. Там он встретил урядника Фомина, того самого, что присутствовал при спасении мальчика у моста.
– А, Нестеров! – радушно поприветствовал его Фомин. – Присаживайтесь, составьте компанию.
За рюмкой водки Алексей рассказал о своих злоключениях.
– Да, плохи дела, – покачал головой урядник. – А ведь тиф – штука серьёзная. До города дойдёт – мало не покажется.
– Именно! – подхватил Алексей. – Но Саввин словно не понимает опасности.
– Он-то понимает, – усмехнулся Фомин. – Просто ему выгоднее деньги в банке держать, проценты капают. А жизни людские – что ему до них?
Алексей внимательно посмотрел на собеседника.
– Степан Ильич, а Вы ведь тоже член земского собрания, если не ошибаюсь?
– От полицейского ведомства, да, – кивнул урядник. – Только толку от меня? Я человек подневольный, как начальство велит, так и голосую.
– А если по совести? – тихо спросил Алексей.
Фомин помолчал, разглядывая содержимое своей рюмки.
– По совести… По совести, конечно, надо с эпидемией бороться. У меня в Глухове кум живёт, у него сын намедни слёг. Говорят, тоже тиф.
– Так подпишите требование о созыве экстренного собрания, – Алексей достал бумагу. – Это не обязывает Вас голосовать против Саввина. Просто дать людям возможность высказаться.
Урядник ещё помедлил, но потом решительно взял перо и размашисто подписал документ.
– Будь что будет, – сказал он. – В конце концов, я присягал государю и Отечеству служить, а не Саввину.
С пятью подписями Алексей направился в земскую управу. Секретарь, увидев документ, сначала попытался отговорить молодого человека, затем угрожал, что "будут последствия", но в конце концов был вынужден принять требование.
– Собрание состоится через три дня, – сухо сообщил он. – Но не обольщайтесь, господин Нестеров. Большинство в собрании у Николая Игнатьевича.