Проснулся он рано утром, почувствовав, что весь покрыт липким потом. Гаденькое солнце пролезло в открытое окно и ослепило всю комнату. Зажмурившись, Климов разделся и лениво проследовал в ванную, где быстро принял холодный душ. Поев, хорошо одевшись, он вышел из дома и зашагал по безлюдным улицам к метро. Потом – вокзал. На вокзале он взял билет до дачи, в часе езды от Москвы. Поездка была затеяна случайно, тоже от скуки, на день.
Сидя в душном вагоне, всматриваясь в замызганное стекло, Климов в отчаянии наблюдал за однообразным унылым пейзажем. Серый город громадиной длинных щупалец тянулся вглубь зелёной девственной России – и таковой пейзаж очень долго теснил воображение Эвальда, высокие зубчатые выступы панельных домов стращали его, а свысока на него смотрели гробовины строящихся домов с оголёнными рёбрами полых этажей. А особенно жалко выглядели островки маленьких деревень, пока ещё не совсем поглощённых безумным Демиургом. Дымом из громадной трубы в глубине небес плавал в прозрачном одеянии старик Саваоф – смеялся, курил огромную трубку и кашлял.
«Город осьминог» – уныло заключил Эвальд и вышел в грязный тамбур. И вскоре он уже стоял на деревянной платформе, глядя на исчезающий вдалеке поезд. Размашистый зелёный сад встретил его добрым цветочным запахом. Выйдя же на сельскую побитую дорогу, Эвальд невольно услышал громкий разговор двух молодых девушек. Одна из них, что повыше, с короткими – до плеч – волосами, и по одежде – художница, увлечённо рассказывала о школьной работе по истории:
– … Там стоит Пётр первый на фоне горящего Соловецкого монастыря… вот… там он начал осаду из-за разногласий в религии. Их же у нас две… два было – ну, православия…
– Извините, – вмешался Климов – но это было не при Петре, а… – школьница как-то очень резко и нервно махнула на него рукой, сморщив нос. Климов виновато улыбнулся и пошёл чуть быстрее. Потом, уже отдалившись от них, закурил, замедлив шаг. «Дура» – выругался он.
Перед ним плыла узенькая улица – тут и там возникали старинные полусгнившие дома, росли неухоженные кустики по обеим сторонам лимонно-жёлтой дороги, улица заканчивалась смешной коробкой сельского магазина. У заборов Климов насчитал с десяток небольших дворняг, которые, высунув языки, балдели под огромным солнцем. Дорогу охаживал здоровенный мужичок с одутловатым лицом и жутким оскалом на нём же. Из магазина неваляшкой вылез второй индивид, и, крикнув что-то невразумительное, присоединился к первому. Дойдя до какого-то дома, матерно выругиваясь, они стали барабанить по двери. Оттуда с блаженным личиком аккуратно вышел третий.