– Коллеги, – начал кто-то с бейджем «Ведущий по внутренней ясности», – согласно последнему отчёту мы снизили уровень неформальной коммуникации на 17%, и это, безусловно, отражает рост доверия к формализованным каналам.
– Мы также наблюдаем положительную динамику по метрике «Инициатива без последствий», – добавил кто-то из отдела Политической Нейтральности. – Это значит, что люди всё чаще проявляют активность, которую потом не надо обрабатывать на совещании.
– Я предлагаю ввести показатель «Целевое чувство смысла». Его можно отслеживать по числу внутренних возгласов «а зачем я здесь?»
– Гениально, – кивнул кто-то. – Главное, чтобы это было внутри.
– Конечно. У нас нет полномочий признавать внешнюю пустоту.
Терза записывала. Не потому, что надо, а потому, что кто-то потом потребует «сводку ключевых инсайтов», и легче заранее сгенерировать абсурд, чем потом объяснять, что он уже произошёл. На пятой минуте совещания ей пришло сообщение от системы самоконтроля: «Ваше внимание упало ниже нормативной зоны. Хотите послушать корпоративный подкаст “Ты – результат”?». Она нажала «отложить».
Система предложила два варианта:
«Отложить на потом (но мы запомним)»
«Отложить навсегда (рекомендуется обсудить с куратором по устойчивости)»
Она закрыла уведомление и встала, направившись за настоящим чаем на кухню – туда, где вода из кулера на вкус напоминала сожаление и никем не оформленные командировки. На кулере кто-то маркером приписал: «Когда-то тут была вода. Теперь тут только отчёт о её наличии».
Следующий час прошёл в ритме офиса: пара ответов, пара мыслей «это абсурд», пара попыток вспомнить, кем она была до всего этого. В конце концов, кто она? Младший аналитик. Старший наблюдатель. Пассажир механизма, который давно решил, куда все идут, но забыл объяснить, зачем.
К обеду офис впал в привычную фазу «вялой продуктивности». Это такое состояние, когда все вроде бы работают, но никто не может точно сказать – над чем. Пространство заполнили клики мышек, автоматические “угу” в мессенджере и звуки презентаций, в которых слайд “Почему мы важны” сменялся слайдом “На что мы надеемся”.
Терза вернулась за стол, прихватив бумажный стакан с чаем, на котором логотип компании медленно расплывался в пятно, напоминающее либо совесть, либо дырку в бюджете. Она смотрела в экран, но мыслями была где-то в той паузе между фразой «работаем на результат» и мысленным «какой именно, к чёрту, результат?»