– Так ничего такого не было потом? – спросил я его.
– Да вроде как всё нормально прошло, – ответил приятель, потирая глаза и зевая. – Даже драки не было никакой и разошлись все нормально. Может, показалось всё.
– А отец твой ничего не помнит об этом? – полюбопытствовал я.
– Отец! – всплеснул руками Володька. – Он и трезвый забывает, кто из нас Серёженька. А из пьяных историй вообще никогда ничего не вспомнит. Его уж в городе сколько раз облапошивали. Поэтому и не пьёт давно, кроме как по большим праздникам. Вчера он уж очень перебрал, так что даже завтра с ним бесполезно говорить, не отошёл ещё.
И зачем же только одни люди напаивают других? Нет никакого объяснения кроме того, что всё происходящее с окружающими – аттракцион. Зрелища нужны нам настолько, что ради них можно иногда, в особый ритуальный день, и друг друга укокошить. Чудовищам, которые вынуждали город приносить кровавые жертвы, граждане, должно быть, в глубине души были бессовестно рады и благодарны за скрашенную чьей-то кровью жизнь. Оттого же и истории-пугалки ходят кругами в таких малолюдных посёлках, что, пересказывая их в сотый раз, можно посмотреть, как слушатель приходит в ужас от новых подробностей.
– А вообще это странно, – задумался я. – Не может быть, чтобы так всё показалось. Наверное, и в самом деле есть здесь какая-нибудь пустая деревня.
Володька посмотрел на меня молча, а потом увидел, что жена возвращается, а значит пришло время отправляться на вокзал.
– Я Таньке ничего не говорил, а то она суеверная у меня. Но, честно признаться, мне и самому как-то не по себе.
Что ж, не знаю, кому бы из вас было по себе, если бы вас прокляли. Но раз уж прокляли не меня, а всего лишь моего друга, то во мне взыграл кураж поквитаться с заочной обидчицей.
Мы побродили ещё немного, после чего проводили Володьку спать и заодно забрали по пути со мной на вокзал его бабушку, которая гостила тут с самой свадьбы.
Глава 4. За что мы любим истории
Пока я усаживаюсь в автобус, непредусмотрительно оставив рядом свободное место, которое без вариантов займёт Володькина бабушка, хочу ответить ещё на один вопрос читателя.
Как же можно писать о герое, который не вызывает сопереживания? Безусловно, имеет полное право на существование позиция брюзгливых критиков: не пишите про себя – вас никому не жалко. Создайте лирического героя, которому захотят сочувствовать.