Сережа ещё не окончил наш институт. Ему оставалась пара курсов и масса долгов. Серёжа был настолько необъясним, что не пользовался Володькиными курсовыми и конспектами. Он не производил впечатления глупого или отстающего лентяя. Он всё хватал на лету, легко решал задачи и вспоминал формулы, составлял схемы, считал в уме, но так же легко пропускал экзамены, если нужно было выждать очередь из трёх человек, или не получал зачёт, потому что ленился переписать пару таблиц в тетрадь.
Виделись мы всегда мельком, хотя успевали переброситься достаточным количеством фраз, чтобы считаться знакомыми и даже приятелями. Теперь он остался последней живой связью с лучшим другом.
Отработав следующую неделю, я зашёл к бабе Шуре проведать Серёжку и узнать какие-нибудь новости от Володьки.
– А Серёженьки-то нет, – жалобно сказала баба Шура. – Так и не приехал со свадьбы. Не знаю даже, куда пропасть мог. Всех оббегала – никто ничего не слышал.
Вот тебе и раз. Я посидел несколько минут и ушёл, ни о чём больше не спросив.
В общем, предположить можно было самое плохое. Пьяный человек вполне мог заблудиться в лесу и совершенно ни для кого не заметно попасть в неплановую переделку, не имея шансов на чью-либо помощь. Если Серёжка действительно отправился разыскивать ту ведьму, то искать его следовало в лесу. Я подумал даже, что, может быть, Володькин отец именно с Серёжкой ходил на поиски старухи, а потом наткнулся на охотничий дом, получил своего кролика и, забыв про племянника, вернулся обратно. А Серёжка тем временем вполне мог не успокоиться и в одиночку продолжить квест, который сам затеял. В этом случае его наверняка уже должны были найти.
Но вскоре мне подумалось и о другом. Возможно, Сережин дядька действительно был очень слабо устойчив к спиртному и мог бы не помнить всего, что происходило на второй день гуляний. Такое положение вещей довольно обычно, поскольку даже самые крепкие гуляки порой не помнят всех подробностей и иногда даже не замечают происходящих вокруг драк и прочих бурных событий, и на всю дальнейшую жизнь эти воспоминания остаются плавать в мутных глубинах памяти, как мыло в пенной ванной, – запутанными образами, снами или фальшивыми фрагментами иных происшествий. Если дело обстояло именно таким образом, то Володьке следовало непременно повторить маршрут, которым его водил отец, если конечно и сам Володька в состоянии вспомнить нужные детали.