– Погоди-ка. Я что-то не пойму. То есть, они шли оттуда… и напали на нас? Какой в этом смысл? Если они от кого-то бежали, то не стали бы ввязываться в драку с вооруженными людьми. Проще было бы обойти.
– Они не бежали, – ответил Радомир, и в его голосе прозвучали нотки мрачного, холодного озарения. Он наконец-то понял. Все разрозненные кусочки – рассказ гонца, странные метки, уверенность нападавших – внезапно сложились в единую, пугающую картину. – Они не бежали и не охотились за добычей. Они патрулировали.
Он обвел взглядом темную, непроницаемую стену леса вокруг них.
– Это их лес. Это их дорога. Они – хозяева здесь. А мы, трое путников у костра, – мы нарушители. Мы зашли на их землю.
Горислав медленно кивнул, его глаза блеснули в полумраке. Он подтверждал догадку друга.
– Именно так. Они шли уверенно, как княжеская дружина по своему городу. Они не искали добычу. Они искали чужаков. И они нас нашли.
В одно мгновение мир вокруг троих воинов изменился. Еще час назад они были карательным отрядом князя, силой, идущей наводить порядок в далекой, охваченной смутой деревне. Теперь они внезапно осознали себя тремя крошечными лазутчиками на вражеской территории, которая простиралась на много верст вокруг. Таинственная беда в Перелесье больше не была локальной проблемой одной деревни. Она расползлась, пустила свои черные метастазы, и весь этот лес, молчаливый и враждебный, был ее царством. А "братство черного пера" – ее верными, жестокими стражами.
Радомир посмотрел на запад, в непроглядную, зловещую тьму, откуда пришли эти разбойники и куда лежал их собственный путь. Он не знал, что ждет их там, за следующим поворотом, за следующим холмом. Но теперь он точно знал одно. Они идут не просто спасать деревню от нескольких суеверных разбойников или лесных духов, как они думали, выезжая из Киева.
Они шли на войну.
Глава 14: Последний Перелесок
После той ночной схватки путь изменился. Еще два дня они ехали на запад, но теперь это было не просто путешествие, а напряженное, настороженное продвижение по вражеской земле. Разговоры почти прекратились. Всеволод больше не улыбался, его рука редко покидала рукоять секиры. Горислав, казалось, превратился в сгусток внимания, его глаза непрерывно сканировали окрестности, а уши ловили малейший шорох. Радомир ехал, погруженный в свои мысли, и борьба в его душе была не менее ожесточенной, чем недавний бой.