– Радомир?.. – прошептала она.
Ее шепот был тише, чем шелест листвы, но для Радомира он прозвучал громче любого крика, громче княжеского приказа, громче лязга мечей. У него перехватило дыхание. Он словно забыл, как дышать, как говорить, как двигаться.
Перед ним стояла Зоряна.
Его подруга детства. Она не уехала. Она не вышла замуж в соседнюю деревню. Она осталась. Она здесь. И она пережила все то, что превратило их цветущую, живую деревню в это царство страха. В ее глазах, в тенях под ними, в преждевременно появившихся морщинках у губ он увидел всю боль и весь ужас последних недель. Встреча, о которой он иногда украдкой мечтал в долгие ночные дежурства, о которой грезил, вспоминая свое детство, произошла. Произошла посреди кошмара наяву, в вымершей деревне, на пороге его заброшенного дома. И от этого ее радость была горькой, а боль – невыносимо острой.
Глава 18: Женщина с Корзиной
Радомир ехал к своему старому дому, как во сне. Тишина, заколоченные ставни, всепроникающее чувство заброшенности – все это давило, сжимало сердце ледяными тисками. Он проехал мимо дома старосты, мимо почерневшей от бездействия кузницы. Каждый шаг коня по знакомой до боли, но теперь чужой и враждебной улице был шагом в мертвый, вывернутый наизнанку мир его детства. Он уже почти ни на что не надеялся, просто исполняя какой-то внутренний, иррациональный долг – дойти до конца, до того места, откуда он когда-то ушел в большой мир.
Его дом стоял на самом краю деревни, на пригорке, ближе к извилистой речке и заросшим камышом прибрежным лугам. Место было тихое, уединенное и, как он помнил, очень красивое. Дом выглядел не так безнадежно, как остальные. Ставни, хоть и висели кривовато, были открыты, а у порога не валялись горы мусора и гниющих листьев. Но и он был тронут упадком. Калитка сорвалась с верхней петли и висела под унылым углом, а маленький палисадник, где мать сажала цветы, зарос крапивой в человеческий рост.
Радомир спешился, механически передав поводья своему молчаливому другу Всеволоду. Он шагнул к покосившейся калитке, намереваясь просто постоять, посмотреть на дом, в котором родился. Просто помолчать.
И в этот самый момент он её увидел.
Женщина выходила из-за угла соседнего дома – низкой, приземистой, совсем уже вросшей в землю избушки. Она шла от реки, куда, видимо, спускалась по едва заметной тропинке. В руках она несла большую плетеную корзину, доверху набитую какими-то свежевыкопанными кореньями и пучками влажных, темных трав.