Она шла быстро, низко опустив голову, глядя себе под ноги. Все ее движения были торопливыми, нервными. Фигура, облаченная в простое, темное домотканое платье, была хрупкой, почти девичьей. Серый платок был накинут на плечи так, что почти полностью скрывал ее волосы. Она не заметила троих молчаливых всадников, стоящих у соседнего двора. Весь ее вид говорил о том, что она боится находиться на открытом пространстве и отчаянно спешит укрыться в безопасности своего жилища.
Она подошла к своей калитке – во двор того самого приземистого дома – и, подняв голову, чтобы отодвинуть засов, замерла. Замерла, как пойманная в силки лесная птица. Ее глаза резко расширились от ужаса при виде троих высоких, молчаливых мужчин в доспехах, с оружием наперевес. Ее рука инстинктивно, судорожно прижала корзину к груди, выставляя ее вперед, словно это был щит, способный защитить от беды.
Радомир застыл тоже. Время, казалось, остановилось, а потом хлынуло вспять, смывая десять долгих, тяжелых лет, и снова вернулось, ударив его прямо в сердце.
Лицо женщины было бледным, измученным. Оно стало тоньше, чем он помнил, острые скулы проступали отчетливее. Под глазами залегли темные тени от бессонных ночей или горя. Но он узнал бы ее из тысячи. Прямой нос с легкой, едва заметной горбинкой, которую она в детстве так не любила. Упрямо сжатые губы, выдававшие сильный характер. И глаза. Большие, серьезные, немного раскосые, цвета первого весеннего неба, в котором еще остался прозрачный холод зимы, но уже появилась глубокая, ясная синева. Это была Зоряна.
Она тоже смотрела на него. Пристально, не моргая. И страх в ее глазах, такой явный еще секунду назад, медленно начал таять, уступая место растерянному недоверию, а затем – ошеломленному, почти болезненному узнаванию. Ее губы, бледные и обветренные, дрогнули и беззвучно, одним движением воздуха, произнесли его имя.
– Радомир?..
Глава 19: Десять Лет Спустя
Молчание, повисшее между ними, было долгим, неловким и таким тяжелым, что, казалось, его можно потрогать руками. Оно было наполнено гулом несбывшихся лет, несказанных слов, непрожитых вместе мгновений. Радомир смотрел на нее и не знал, что сказать. Все обычные слова, что могли бы подойти для такой встречи, – «Привет», «Как ты?», «Я вернулся» – казались нелепыми, пошлыми и пустыми на фоне окружающей их мертвой тишины и затаившегося в ней ужаса.