Весеннее утро пришло в Москву без стука.
Оно мягко проникло в квартиру сквозь тонкие шторы, не пытаясь спрятаться от яркого света. Старый Арбат уже проснулся. За окном шла своя жизнь – шумная, упрямая, настоящая.
Дворники с добрыми лицами неторопливо приводили в порядок улицы, смывая следы бурных выходных.
Голуби, как жители с пропиской, важно прогуливались между ног прохожих. В кафе варили кофе. В витринах отражалось солнце.
Арбат дышал историей и красотой – той, что не кричит, но пронзает до дрожи.
Она всё ещё спала – в квартире с высокими потолками, с распахнутыми окнами, в самом сердце города.
Здесь, на Арбате, она чувствовала себя живой.
Этот шум, шаги, гул голосов, запахи булочных и книжных лавок – всё это не мешало ей, а, наоборот, успокаивало.
Город любил её, и она отвечала ему взаимностью.
Утром по Арбату текли люди – торопливые, задумчивые, с кофе навынос и усталыми глазами.
Туристы, словно дети, жадно впитывали каждый фасад, каждую вывеску, каждый дом с историей.
Днём улицы наполнялись ароматами блюд из уютных ресторанов, где всё было – и вкусно, и красиво, и немного театрально.
А к вечеру здесь появлялись подростки в кедах, смеющиеся компании, уличные музыканты и влюблённые пары, идущие рука об руку в золотом свете фонарей.
Ночью Арбат замедлялся.
Возвращались голуби – они устраивались на тёплых подоконниках, урчали, как будто шептали что-то городу.
С высоты своих наблюдательных пунктов они смотрели на сонную Москву и огни, которые никогда не гаснут.
Их глаза отражали город – вечно молодой, вечно уставший, и такой бесконечно живой. Комната была просторной и светлой – как само утро.
Оформлена в стиле прованс, как и всё в жизни Амалии: нежно, сдержанно, чуть-чуть мечтательно.
На окнах висели милые шторы цвета жемчужной пудры с аккуратными, совсем не вычурными рюшами.
Винтажная мебель казалась декорацией из старого фильма: кровать с резным изголовьем – будто из дворянской усадьбы, изящные тумбочки на тонких узорчатых ножках, небольшой комод с зеркалом, вдоль которого теснились флаконы духов, чуть косметики и аромат её утренней женщины.
В углу комнаты, на деревянном столе, укрытом бумагами, покоился её мир – ноутбук с приоткрытой крышкой, исписанные листы, книги в беспорядке. Здесь она писала. О женском. О главном. О том, что болит и вдохновляет.