Уже в первые дни после прибытия в Синьян мы почувствовали запах войны – в воздухе пахло порохом. В ушах стоял гул моторов, а большое количество машин и телег, запряженных лошадьми и волами, поднимали облака пыли. В центре города перед ресторанами, чайными и борделями группами по два-три человека бродили офицеры и солдаты, одетые в темно-синюю и буро-желтую униформу. Иногда по улицам тянулись колонны отступавших с передовой солдат. Многие из них были перебинтованы, а их лица не выражали никаких эмоций.
Казарма примыкала к стене военного училища, за ней проходила широкая гравийная дорога, и нас часто будил доносившийся с улицы топот лошадиных копыт, от которого сотрясалась вся комната, койки ходили ходуном, а висевшие над ними котелки стукались друг о друга и непрерывно звенели. Каждый день мы получали новости с фронта. Поначалу я не мог разобраться, кто с кем воюет, а потому совершенно не понимал, что эти новости значат для нас.
После того как осень растворилась в череде дождливых дней, наступила зима.
Однажды вечером уроженец Шаньдуна, с которым я проживал в комнате, тихо подозвал меня и спросил, не хочу ли я пойти с ним на охоту. Этот здоровенный парень с конопатым лицом сказал мне, что в снежные дни фазаны и кролики выходят из своих норок в поисках пищи и за одну ночь я смогу добыть дюжину их, а то и больше. Я немного подумал и согласился.
Я еще не умел ездить верхом, поэтому конопатый здоровяк позволил мне сесть на лошадь позади него, и наша группа из четырех человек спокойно миновала ту призрачную караулку, затем пересекла почти лысое гаоляновое поле и оказалась на пустынной снежной равнине под порывами неистового ветра и снега.
Пока мы ехали, мое сердце бешено колотилось, и время от времени сосед-шаньдунец находил пару слов, чтобы успокоить меня. Он сказал, что сейчас в училище царит антисанитария, а армия дезорганизована, и это уже стало системой. Конопатый здоровяк был родом из Баодина, а заместитель начальника военного училища был мужем его младшей сестры (при этих словах парень гордо выпрямился в седле).
Когда совсем стемнело, мы выехали на открытую местность ниже по течению реки. Во мраке ночи мерцали огни какой-то деревни, изредка слышался лай собак. Сквозь густые облака выглядывала кривая луна, озаряя все вокруг лучами ледяного света.