Он выдержал долгую паузу, потом сказал спокойным голосом:
– Мне нравится ваша фамилия. Польская?
– Не знаю.
– Венгерская?
– Не думаю.
– Словацкая?
– Понятия не имею! Я воспитывался в приюте, и о родителях мне ничего не известно…
Признание впечатлило врача, он почесал затылок, что-то черкнул в блокноте, а поверху нарисовал куб. Я продолжил:
– У меня особая работа.
– Вы гробовщик?
– Э… И нет, и да.
– Так чем вы занимаетесь?
Я сделал глубокий вдох.
– Вообще-то, я – наемный убийца.
– Работа как работа.
– Правда?
– Какого ответа вы ждете?
– Сам не знаю.
– Давно начали?
– Долго объяснять.
– Хотите, чтобы я стал вашим психотерапевтом?
– Не знаю.
– Скольких вы убили?
– Пока одного, но будут и другие.
– Устраняете мерзавцев?
– Почти угадали.
– Ну уж точно не нобелевских лауреатов.
– В точку.
– Чувство вины возникло после исполнения первого контракта?
– Да.
– Почему?
– Откуда мне знать?
– Сигарету?
– С чего вы взяли, что я курю?
– У вас пальцы пожелтели от никотина, как у любителей табака.
Шпринцель достал из ящика пачку, вынул сигарету, протянул мне, но сам не закурил. Я щелкнул зажигалкой.
– Расскажите об убитом.
– Он был сукин сын.
– Воображаю!
– В прямом смысле слова.
– ?..
– Его мать была шлюхой. Профессиональной. Он стал сутенером, вел сволочную жизнь, понимаете? Я выполнил контракт, а еще – сделал его счастливым.
– Счастливым?
– Да, счастливым.
– Но… как… зачем?
Я нервно затянулся, он с задумчивым видом почесал затылок.
– У меня есть этика убийцы, доктор. Особая.
– Насколько?
– Я хочу делать людей счастливыми.
– Тогда почему не стали вожатым в летнем лагере, например в Альпах? Лично я люблю Альпы.
– Я рос в интернате и всегда, сколько себя помню, был очень метким. Судьба-злодейка послала мне навстречу… рекрутера.
– Его заинтересовал ваш талант?
– Да.
– В каком мире мы живем!
– Не понимаю…
– Вы и правда такой суперметкий?
– Есть дартс или просто дротики? Я покажу.
– Увы…
– Жаль.
– Проехали. Но зачем делать счастливыми тех, кого заказали? Объясните, мне интересно.
– Не знаю.
– Вы стараетесь осчастливить их, а потом ликвидируете?
– Да.
– Вы шикарный тип, Бабински.
– Думаете?
– Я не то чтобы всеведущ, но уж искушен точно…
На бледно-голубой стене за креслом доктора Симона Шпринцеля висела труба, и я поинтересовался:
– Играете?
– Я психиатр-психоаналитик и трубач.
– А я ничего не знаю об этом инструменте.