Правда, теперь удовольствие от беседы получала только одна сторона. Элизабет с грустью обнаружила, что больше не может поверять подруге детства свои тайны. Слишком разными дорогами они шли по жизни. Прерафаэлитов Лидия воспринимала только с точки зрения кандидатов для замужества, а рассказы об искусстве и слушать не желала. После нескольких неудачных попыток, девушка решила больше к этим темам не возвращаться. Она предоставляла Лидии возможность самой вести разговор и расспрашивала про хозяйство, мужа, детей. Сестра охотно начинала рассказывать, а Элизабет тем временем уносилась мыслями в сладкий мир грёз.
– Помнишь, мы гадали, куда плывут облака? – думала она, глядя на Лидию, её уверенное скуластое лицо, размашистые и нервные движения рук, слушая громкий голос, – кажется, я так и осталась где-то там, далеко… а ты уже много лет твёрдо стоишь на земле.
Между тем, полгода миновало с памятного вечера на выставке, где Деверелл познакомил Элизабет с прерафаэлитами. Уотерхауз окрестил девушку «английской розой», и это прозвище прочно закрепилось за ней. Художники пришли в восторг от Элизабет: тоненькая и бледнокожая, с огромными зелёными глазами, в которых всегда плескалась грусть, с роскошными волосами цвета тициановского золота, девушка была живым воплощением грёз о навеки минувшем «золотом веке», который они воспевали в своих картинах. Мечтатели увидели ожившую мечту – конечно же, они не смогли отпустить её обратно.
Первым стал Милле. Узнав у Деверелла адрес, он легко нашёл шляпную лавку. Когда он пришел, Элизабет подсчитывала выручку, силясь найти недостающие монеты, а потому не сразу заметила нового посетителя.
– Доброе утро, мисс! – приветствовал её Милле.
– Ой, простите! – Элизабет улыбнулась, не узнавая его в полумраке, – что могу вам предложить?
– Не узнаёте меня? Как жаль! – улыбнулся Милле, – мы с вами так чудесно разговаривали в Академии три недели назад. Я – Джон Эверетт Милле.
Элизабет всплеснула руками. С того памятного вечера она не получила ни одной весточки от Девереллов. Это сильно огорчило бы девушку, если бы не болезнь Чарльза. Она трудилась в лавке, не покладая рук, а потом бежала домой, чтобы помочь ухаживать за больным. Времени на размышления у неё не оставалось.
Но когда Элизабет узнала Милле, сердце её чуть не выскочило из груди. Он здесь! Он, посланник невероятного мира, о котором она успела позабыть! Радость так захватила Элизабет, что она еле сдержала желание броситься к нему, обнять и расцеловать. Но её радостная улыбка многое сказала Милле.