Но вот незадача! Это оказалось гораздо сложнее, чем предполагала девушка. Она прекрасно видела улицу, но при попытке перенести зрительный образ на лист бумаги, выходила чудовищная карикатура. Дома выглядели совершенно плоскими, дорога не уходила вдаль, а нелепо нависала над ними, а все предметы выглядели до смешного кривыми – пятилетний ребёнок справился бы с делом гораздо лучше!
Элизабет не сдавалась. Снова и снова она вырисовывала ставший уже ненавистным пейзаж, но каждый раз терпела поражение. Её ловкие руки, которые легко шили, вязали и штопали, совершенно не могли управиться с простым карандашом.
На следующий день повторилось то же самое. Элизабет попробовала было пойти на берег Темзы и запечатлеть реку, но тоже не преуспела. Изобразить водную гладь оказалось делом ещё более безнадёжным, чем рисование улицы.
Такое фиаско оказалось совершенно неожиданным для Элизабет, особенно по сравнению с её способностью к стихотворчеству. Подражая любимым поэтам, она иногда писала романтические поэмы. Садясь в своё любимое кресло у камина, Элизабет брала лист бумаги и погружалась в творчество. Она почти не следила за карандашом – строки сами ложились на белый лист, обозначая желанные образы. Простые – Элизабет признавала свою заурядность, но работа над ними шла очень легко. Рисунки же… с рисунками ничего так и не получилось.
В глубине души девушка понимала, что ей стоит внять совету Эффи и посетить мастера, которого та советовала. Но, глядя на свои каракули, Элизабет с содроганием представляла, какое впечатление она произведет. Наверное, знакомый поинтересуется у Эффи, пряча язвительную усмешку: на кой чёрт она прислала эту криворукую селянку в его мастерскую? И Элизабет решила отказаться от попыток заняться живописью. Конечно, быть натурщицей не слишком интересно и почётно, но если для неё это единственный способ остаться среди милого сердцу товарищества – что ж, пусть будет так.
Время шло своим чередом. Все дни Элизабет проводила у прерафаэлитов. Домочадцы остались без своей верной помощницы. Нельзя сказать, что чета Сиддалов относилась хорошо к увлечению Элизабет, однако их спокойствие легко покупалось шиллингами, которые в изобилии приносила дочь со своей работы.
– Кто бы мог подумать, – радостно говорил жене мистер Сиддал, – что странное ремесло Лиззи окажется столь прибыльным? Мы были в шаге от разорения, а теперь можем открыть вторую лавку и поставить управляющим Генри. Что скажешь?