– Думаю, не стоит спешить дорогой, – мягко улыбнулась супруга. Она давно уже не брала работы на дом, отлично высыпалась и очень хорошо выглядела, – лучше на эти деньги выкупить комнаты у соседей. В конце концов, нечего выросшим детям ютиться в одной спальне.
Мистер Сиддал согласился, и вскоре они стали единоличными владельцами собственного домика, что было редкостью в этом небогатом квартале. Сыновья и дочери теперь жили в раздельных комнатах, и каждый спал на своей кровати, а не по двое, как раньше. Элеонора заказала мягкие пуховые подушки и одеяла. С особой тщательностью она подбирала белоснежный гарнитур для Элизабет. Но девушка оставила его без внимания. Элизабет отдавала практически весь свой заработок родителям, совершенно не интересуясь, как они ими распорядятся.
Тем временем Элизабет познакомилась со всеми прерафаэлитами. Вот только одного из них она всё никак не могла встретить – Данте Габриэля Росетти, создателя Братства, его лидера и вдохновителя. Элизабет видела работы знаменитого художника – они поражали её своей элегантной чувственностью и многогранностью образов. Но их знаменитого автора всё никак не удавалось обнаружить. Росетти много времени проводил в путешествиях. Особенно он любил Италию – родину своих предков, находя вдохновение в образах старинной архитектуры и живописи (а может, и в итальянках).
Росетти уезжал и приезжал, когда заблагорассудится. Являлся на собрания без предупреждения и обрушивал на восхищенных друзей идеи, пришедшие к нему во время странствий.
Прерафаэлиты буквально боготворили Росетти. Ни об одном человеке Элизабет не слушала столько восторженных мнений, и всё больше и больше преисполнялась любопытства. Но, будто по воле рока, её знакомство с этим человеком всё откладывалось и откладывалось.
– Это просто невероятно, – со смехом говорила она Лидии, – но как будто Господь действительно не хочет, чтобы мы встретились. Лишь только я зайду к кому-нибудь в гости, как узнаю, что Росетти только что ушёл. Помнишь, в прошлый четверг я плохо себя чувствовала и не пришла к Хантам? Разумеется, Росетти был там. А на тех вечерах, на которые прихожу я, его постоянно нет. Я уже думаю – уж не призрак ли он?
Память бывает обманчива – как часто мы склонны приписывать себе в прошлом события, которых не было и чувства, которые мы не испытывали, только потому что в будущем они сыграли в нашей жизни большую роль. Так и Элизабет, много позже, часто вспоминала один эпизод, которому в тот день не придала особого значения.